По вечерам небо над болотами светилось зелено-голубым. На макушках древовидных папоротников огненной росой тлели огоньки. А потом из-за горизонта поднималась кроваво-красная луна Фатума, небо чернело.
После провала очередного наступления и заключения перемирия (командование утверждало, что на три недели, но никто из ветеранов не верил в столь длительную ремиссию) Вторая когорта XX Лацийского легиона устроила базу на старом капище.
«Капище» – название условное. В нагромождении каменных блоков легко угадывался фундамент и зачатки могучих стен, в глубине скрывались системы подземных ходов и складских помещений. Замысленное с размахом, строение бросили недостроенным, а не разрушенным. С первого взгляда даже неискушенный наблюдатель мог бы заметить, что каменные блоки пригнаны друг к другу идеально. Отсюда, видимо, и пошли таинственные рассказы о чужих и высших расах, о святилищах и жертвенниках, о похищенных людях и голосах в ночи.
Никто не знал, откуда взялись на Фатуме развалины. Парочка археологов, что крутилась на капище еще в самом начале военных действий, путая планы военных и поминутно мешая, провела серию анализов, после чего погрустнела – результаты говорили о том, что руинам этим не больше четырехсот лет, а значит, не может быть речи о том, что камни эти громоздила друг на друга древняя цивилизация. Получалось, кто-то из землян-колонистов присматривался к этой планете, когда еще ни Лацию, ни Неронии не было до нее дела. Колонизацию начали, но прекратили по неизвестной причине. Остались одинаковые каменные строения, прозванные пришедшими на Фатум легионерами капищами. Скорее всего, это были не святилища, а недостроенные военные базы или нулевые циклы заводов-автоматов. Но все же что-то иное, чуждое, во всех этих постройках угадывалось. Породившая их цивилизация была так же далека от нынешних земных эпигонов, как европейская культура от инков и ацтеков. Но даже этим «чужим землянам» Фатум по каким-то причинам не подошел.
«Да и что толку в этой планете?!» – дивился легионер Флакк, в который раз осматривая громадные идеально обработанные блоки.
Климат мерзкий, большая часть материка – нескончаемые болота. Полезных ископаемых – негусто. Есть нефть, но добывать ее стоит лишь в том случае, если на планете возникнет многолюдная колония. А пока легионеры от нечего делать переделывали боевых роботов-триариев в ходячие огнеметы. Теперь, ко всему прочему, небо почти постоянно затянуто черной пеленой – пожары охватили заросли древовидных хвощей и торфяники, так что без дыхательной маски с фильтром наружу лучше не соваться. Да и прежде не стоило этого делать: местные грибковые споры не слишком дружественны человеческим организмам: бывали случаи, когда у легионеров в госпитале обнаруживали трахею и бронхи напрочь забитыми белой дрянью, похожей на жидкую рисовую кашу.
Проклятая планета! К тому же фатумский воздух пригоден для дыхания, и значит, стаж легионера идет один к одному, как будто это обжитая колония вроде Островов Блаженных или – а.
В шутку кто-то стал именовать ее планетой-недоноском. Уж это точно: даже вокруг своей звезды Фатум делал оборот за три с половиной стандартных года. Дождливая зима сменялась не слишком жарким летом, из-за испарений местное солнце казалось сероватым и тусклым. Растения в большинстве своем – хвощи. Животные – различные амебы, гидры и прочая дрянь, особенно досаждали людям пиявки – сотни видов – от крошечных, не больше трех миллиметров, до огромных, с локоть длиной и толщиной в руку. Одни пиявки питались соком молодых хвощей, другие их пожирали. Но с появлением людей пиявки-хищники с радостью накинулись на человека. Они чуяли добычу за несколько километров, так что военные лагеря приходилось устраивать на скалах и окружать силовым куполом, защищаясь не только от врага, но и от кровососущей дряни. Ящерицы и змеи маскировались под пиявок, крупные пиявки старались походить на змей. Некоторые люди не выдерживали и начинали жечь плазмой все вокруг, лишь бы защититься от кишащих повсюду гадов.
Самыми удивительными местами на Фатуме были зеленые острова. Посреди болот встречались участки, где на поверхность выходили подземные воды. Удивительный состав этой воды не позволял органике гнить и разлагаться – хвощи росли здесь сотни лет и, достигая невероятных размеров, рушились в воду под собственной тяжестью. Но и в воде они лежали до тех пор, пока не иссякал источник. Стволы прогрызали пиявки и устраивали там свои инкубаторы – приятель Флакка, новичок, неосторожно наступил на такой лежащий в воде хвощ, проломил тонкую стенку, и нога его увязла в шевелящейся массе. Мигом твари облепили его с ног до головы. Парня спасли. Но домой, на Лаций, он вернулся практически без кожи.
Упавшие в эти воды мертвецы не разлагались, лежали будто живые в прозрачной воде, тем страшнее смотрелись на белой коже черные дыры, проделанные пиявками, да тонкие надрезы, оставленные челюстями водяных змей. Однажды Флакк видел целую центурию, недвижно лежащую на дне, в новеньком обмундировании, в полном вооружении, как будто легионеры легли в воду и уснули навсегда. Молодые чистые лица, отмытые до белизны погребальных масок, казались изваянными из голубоватого лацийского мрамора.
