Июнь 1816 года
Чувство беспомощности невыносимым грузом легло на плечи мужа Серины, с трудом поднявшегося с их брачного ложа. Ее надежды стать матерью умерли, когда герцог обреченно вздохнул.
— Сайрес? — вопросительно окликнула она мужа, откидывая за спину длинный локон светло-русых волос. Серина почувствовала, что ее пальцы дрожат.
Он продолжал сидеть отвернувшись и в ответ лишь тяжело покачал головой. В спальне воцарилась гнетущая тишина.
Серина натянула на колени подол длинной ночной рубашки, чтобы унять охвативший ее озноб. Что же не заладилось на этот раз, когда, казалось, все должно было получиться? Она несколько месяцев ждала этой ночи.
Отчаяние словно тисками сжало ей сердце, когда она увидела, что муж надевает рубашку.
— Я сделала что-то не так? Это моя вина?
Точными и уверенными движениями Сайрес повязал на шею галстук из голубого бархата.
— Нет, это моя вина. Мне не следовало затевать все это и доставлять нам обоим такое беспокойство, — ответил он, превозмогая приступ кашля.
И, не оглядываясь, герцог направился к двери. Серина соскочила с кровати, бросилась к нему и осторожно взяла мужа за руку.
— Сайрес, прошу тебя, пожалуйста, не уходи! — взмолилась она. — В этом нет никакого беспокойства. Давай попробуем еще раз…
— Нет! — резко ответил он, вырывая руку. — Глупо продолжать надеяться, что наш союз будет благословлен ребенком. Мы женаты уже три года, и все это время моя мужская сила изменяет мне. — Судя по взгляду, он горел отвращением к самому себе. — Проклятая лихорадка.
— Но это обязательно должно случиться… когда-нибудь, — не унималась Серина. Она слышала тоску в голосе мужа, и это отзывалось болью в ее сердце. — Нам просто нужно проявить немного терпения.
— Я устал от терпения! — Ледяное спокойствие Сайреса мгновенно сменилось вспышкой безудержного гнева. — Алистер ведет себя так, словно я уже одной ногой в могиле. Он давно тратит деньги, которые еще не унаследовал. Я чувствую, что он ждет не дождется, когда умрет его богатенький дядюшка Сайрес.
Серина смотрела на сурово сдвинутые брови мужа и опущенные уголки его губ. Его карьера в палате лордов была воистину блестящей. Он проявил себя как великолепный оратор, настоящий государственный деятель, способный влиять и на правительство, и на принимаемые им решения. Серина по-настоящему им восхищалась. Ну почему их добропорядочный брак оказался бесплодным?
— Алистер еще молод, — заметила она. — Может быть, со временем он повзрослеет.
— А к Георгу Третьему вернется рассудок, — оборвал ее Сайрес. — Алистеру тридцать пять лет. Что он сделал в своей жизни, кроме незаконнорожденных детей? У него нет жены, и ни одна порядочная женщина не согласится ею стать. Он понятия не имеет, что такое ответственность, и, наверное, даже не подозревает о существовании этого слова. Как он сможет управлять такими владениями? Что он знает об обязанностях герцога?
Серина ничего не ответила. Ее сердце разрывалось от боли. Алистера интересовали только удовольствия и развлечения, и он с необыкновенной легкостью растратит все, что Сайрес накапливал в течение шестидесяти четырех лет своей жизни.
Муж снова тяжело вздохнул;
— Будь у меня хоть кто-нибудь, любой племянник, которого я мог бы объявить своим наследником… Но мне легче найти наследника на улице.
— Сайрес, не нужно так переживать. Твоя… способность может вернуться. Поэтому, прошу тебя, перестань об этом беспокоиться.
— Перестать беспокоиться? — вспыхнул он, и его глаза превратились в узкие щелочки. — Серина, никогда в жизни я не сталкивался с проблемой, которую не был бы способен решить. А теперь, когда у меня красивая молодая жена и нам нужен наследник… Как я могу думать о чем-то другом?
Серина хотела ребенка так же сильно, как и муж. Но если Сайресу ребенок был нужен для того, чтобы защитить наследство, то ее сердце изнывало от желания подержать на руках крохотное беспомощное существо. В последнее время скандальные истории в высшем обществе все чаще были связаны с именем Алистера. Он стал настоящим наказанием для семьи, и Серина отчетливо понимала, что неспособность Сайреса выполнить свой мужской долг просто убивает мужа.
Она вновь взяла его за руку и притянула к себе, заставляя сесть на кровать. Ее сердце сжималось, когда она смотрела на его искаженное горем и отчаянием лицо.
— Все уладится, вот увидишь.
Сайрес обреченно покачал головой и погладил ее щеку своей морщинистой рукой.
— Дорогая, ты всегда стараешься ободрить меня, и это одно из твоих качеств, которое вызывает искреннее восхищение. Ты заслуживаешь лучшего мужа, чем я.
— Ты не должен так говорить! Ты прекрасный муж и очень мне дорог.
