Виктория ТОКАРЕВА
ОДИН ИЗ НАС
Во ВГИКе существовал термин "выйти в производство". Это значило: написать сценарий, который примет киностудия. К нему найдется режиссер и снимет кино. Если идти дальше и фильм окажется удачей, то его пошлют на кинофестиваль, он получит приз. А если еще дальше - представят на "Оскара". И фильм окажется удостоенным самой высокой международной оценки. Но это слишком далеко. Мне хотелось самого простого: выйти в производство. И даже это казалось недостижимым.
Однажды мне позвонил Доработчик и попросил, чтобы я встретилась с его другом Аликом. А может быть, позвонил сам Алик и, сославшись на Доработчика, попросил о встрече. А может, вообще никто не звонил, мы просто встретились с Аликом в метро. Момент первого знакомства из моей памяти выпал. Помню только себя и Алика в метро. Я передаю ему свой рассказ. Он хочет снимать кино и ищет для этого драматургический материал. Видимо, ему посоветовали меня. Мое имя начинало тогда неярко мерцать.
Алик - высокий блондин арийского типа. Тонкое лицо, голубые глаза, тихий голос. Объективно - красивый. Но для меня красота - это не рост, не внешность, а талант, который просачивается через глаза. Или хлещет через глаза. У Алика ничего не хлестало, жизненный напор был слабым, как и голос.
Снимать комедию гораздо сложнее, чем мелодраму. Заставить зрителя засмеяться гораздо труднее, чем заплакать. Врожденный юмор - это умение видеть мир через определенное стекло. Одни видят, а другие нет. Владимир Ильич Ленин, например, говорил о себе так: я понимаю юмор, но не владею им. А Ленин был умным и даже блестящим человеком. Однако юмором не владел.
Алик тоже понимал юмор, но не владел им совершенно. И при этом стремился снимать комедию.
Мое впечатление от Алика нулевое. Я вижу его глазами, но не улавливаю его сущности.
Алик забирает рукопись и уходит. Я смотрю ему в спину. Он ступает как-то неуверенно. Одни идут уверенно - и все берут. Другие идут неуверенно и просят. И им не дают. И они обижаются.
Дальше я помню, как мы вдвоем - я и Алик - оказываемся у Доработчика дома. Идет разминка, мы проговариваем возможные сюжеты для комедии. И вдруг зацепились за историю типа: ехал грека через реку, видит грека... - и так далее, куда он попадает, что видит и что с ним случается, с нашим смешным, доверчивым и трогательным Грекой. О том, как он влипает, как "кур в ощип", в авантюрную историю. Я, кстати, долгое время думала: "как кур во щи". Но это примерно одно. Куру сначала ощипывают, потом кладут во щи. Так что для куры все кончается одинаково, как и для нашего Греки.
Итак, мы решили написать сценарий. Впереди предстояла большая и бесславная работа. Кто знает сценариста? Никто. Сценаристы славы не имут. Все достается актерам, потом режиссерам. Тогда зачем я должна изо дня в день сидеть над машинкой сгорбившись, портить здоровье, гнать строчки одну за другой? Что меня гонит? Инстинкт передачи информации - его называют талант. Существует инстинкт продолжения рода, который зовется Любовь. Значит, талант такой же мощный инстинкт, как любовь, и никуда от этого не денешься. Сядешь и будешь писать.
Талант в человеке навязывает свою программу. Как будто закладывается определенная дискета. Когда человек садится за машинку, он не подозревает, что это талант усаживает его за стол, и работает, и вырабатывает себя. Дело человека - не мешать, не разбавлять водкой, враньем и деньгами. Иначе талант останавливается. Он не может вырабатывать себя в испорченной машине.
Итак, меня погнали в работу инстинкт и тщеславие. Желание славы. "Чтобы именем моим все, все вокруг тебя..." и так далее.
Доработчика усадил за сценарий культ дружбы. Алик - друг. Значит, во имя Алика.
А что погнало в кино Алика? Карина. Девушка его мечты.
Когда Алик увидел Карину в первый раз - это случилось на юге, на пляже, - он сразу понял, что это - ОНА и вся его дальнейшая жизнь будет идти под знаком: продвижение к Карине. Пусть даже по миллиметру в год.
В ту пору Алик учился в техническом вузе, должен был стать инженером. Одним из многих. Инженер - профессия не престижная. Палкой кинешь - в инженера попадешь.
Мода на профессии менялась в течение века. В тридцатых годах модная профессия - летчик. Как Чкалов. В сороковых - генерал, лучше маршал. В шестидесятых - кинорежиссер. В девяностых - банкир. Но вернемся в шестидесятые...
Алик решил сменить статус и поступить на режиссерские курсы, поскольку режиссер - профессия избранных. Чтобы достичь Карины, надо стать элитарным самцом. Что такое элита? Это деньги, общение, одухотворенный труд. И все это Алик собирается сложить к ногам семнадцатилетней Карины. Немало.
В этот же год на эти же курсы поступает Доработчик. Они познакомились и подружились.
Алик и Доработчик не только не похожи, а прямо противоположны. Один смуглый, другой бледный. Один крепкий, другой худосочный. Не говоря о темпераментах: один вспыхивает как спичка, другой сдержан. Но видимо, что-то в них совпадало. Была в Алике тихая преданность. А Доработчик преданность ценил, как и все, впрочем.
На курсах Алик был занят тем, что любил Карину. На занятиях он думал о том, как они вечером встретятся, и пойдут в кино, и сядут на задний ряд, и он в темноте найдет ее руку. О большем Алик не помышлял. Он берег Карину для себя. Он знал, что они поженятся, и тогда будет ВСЕ. От этих мыслей у Алика пресекалось дыхание и спотыкалось сердце. А потом начинало колотиться с утроенной силой. Он любил Карину в буквальном смысле до потери пульса.
