Жизнь в деревне Простоквашино всегда была полна интересных дел и событий. Потому, что в ней жили очень интересные люди. Один другого интересней, кого ни возьми.
Пелагея Капустина, подружка почтальона Печкина, была женщина деловая и невероятно хозяйственная. В доме у неё размещалось большое количество всякой ненужной мебели. Одних сервантов у неё было четыре штуки.
И всё потому, что у неё было три сестры в городе. Они очень любили Пелагею и всё старое ей присылали. Весь дом у неё был заставлен стульями, креслами с вылезшей ватой, этажерками и письменными столами.
Когда приезжала новая старая вещь, допустим, тумбочка бамбуковая, старую вещь приходилось выставлять в огород.
Как-то раз по вечерней росе дядя Фёдор с профессором Сёминым шли мимо её дома. И профессор Сёмин говорит:
— Смотри, дядя Фёдор, какое интересное кресло Пелагея Федотовна в огород вынесла. Наверное, будет реставрировать.
Пелагея в это время в огороде работала (она в любое время в огороде работала), она и услышала.
— Не реставрировать, — говорит, — а на дрова колоть.
Профессор Сёмин ужасно расстроился.
— Такое кресло нельзя на дрова колоть. Это музейное кресло.
— Мне это кресло не нужно, — говорит Пелагея. — У меня дом, а не музей. А дрова сейчас подорожали.
Тогда дядя Фёдор предложил:
— А вы, Эрик Трофимович, с ней это кресло на дрова поменяйте.
Они так и договорились. Взяли тачку кота Матроскина, привезли Пелагее две охапки тяжёлых берёзовых дров, а кресло музейное забрали и с трудом унесли.
Причём всё время садились на кресло отдыхать.
Через несколько дней Пелагея резной сервант в огород вынесла. Он стоял там рядом с помидорами и сверкал всеми стёклами. Профессор Сёмин как раз в это время рысцой пробегал мимо в поисках здоровья. Увидел этот сервант и говорит:
— Это ранний модерн времён Пушкина. Я такой сервантик в музее Достоевского в Петербурге видел.
Он позвал дядю Фёдора и спрашивает:
— Ну как?
Дядя Фёдор говорит:
— Этот сервантик, пожалуй, тяжелее судейского кресла будет. Раза в два. Он на всю вашу поленницу потянет.
И верно, пришлось профессору Сёмину всю свою поленницу к Пелагее Капустиной перетаскивать. Зато сервант у него в кабинете рядом с судейским креслом просто засиял. Профессор всё время в нём стёклышки протирал и зубной щёткой резьбу по дереву чистил.
Как-то раз почтальон Печкин к нему зашёл, газету принёс. Увидел он сервант и кресло и говорит:
— Хорошая работа. Бывалошная. Такие кресла у нас в своё время в селе Троицком делали. Всё село креслами промышляло. Была кресельная фабрика.
— А скажите тогда, Игорь Иванович, как они умудрялись ножки у кресел так выгибать?
— Никак они не умудрялись, — говорит Печкин. — Они в лесу искали такие деревья, которые у корня искривлённые. Из них ножки и делали.
Он много чего интересного рассказал. Что древесина на мебель шла особая, дорогая. Что порой некоторые деревья в воде по двадцать лет держали, чтобы они твёрже становились. Что основная фабрика была в городе, а в селе мужики только резьбу резали да кресла склеивали.
— Спасибо, Игорь Иванович, — сказал Сёмин. — Вы по мебели просто профессор.
Люди в деревне и в окрестностях узнали, что профессор за старую мебель дровами рассчитывается, и всё ненужное к нему в дом понесли. Кто шкафчик для лекарства, кто крышку от старого патефона, кто приёмник ламповый. И ещё обижались, если профессор что-нибудь не брал.
Хромой Шуряйка с лесопилки притащил такой же хромоногий табурет большущий, на медведя рассчитанный. Профессор Сёмин от этого табурета отказался:
— Нет, спасибо, дядя Шура. Нам такой табурет не в коллекцию.
— Да ты внимательнее посмотри, — говорил Шуряйка, — этот табурет ещё мой дедушка мастерил. Сколько лет стоит, и всё сносу нету.
— Я табуретками не интересуюсь, — ответил профессор Сёмин. — Нет ли у вас чего-нибудь более интересного? Более сложной работы?
— Как нет, — говорит Шуряйка. — Лавка у меня есть очень сложной работы. Она берёзовая. Берёза для работы ой как трудна.
— И лавками я не интересуюсь, — отвечал профессор. — И табурет этот вам самому пригодится. Он всех нас переживёт.
— Не переживёт, — сказал хромой Шуряйка. — Раз он вам не нужен, я его на дрова пущу.
Скоро столько старинной мебели у профессора Сёмина набралось, что хоть самому её на дрова меняй. А мебель всё прибывала.
Раньше в этой области много помещичьих усадеб было. Усадьбы исчезли, а мебель по соседним сёлам разбрелась.
Она вся довольно старая была, поменять на дрова её было не сложно, а вот реставрировать её после этого — никаких денег не хватало.
И тут кот Матроскин предложил:
— А давайте мы музей старинной мебели организуем. Вон у нас какой сараище на берегу речки стоит.
Так они и сделали. Сарай всей деревней подремонтировали. Всю мебель туда свезли. Печкина директором сделали. Он билеты продавал и всё про мебель рассказывал.
Печкин был человек вредный, но мастеровой. Он всё умел делать. И скоро музей заработал. И даже стал доход давать.
Только профессор Сёмин всю эту осень на даче мёрз. Дров у него было маловато. Он их всё время на разные зеркала и полочки менял.
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
