Нью-Йорк, 30 сентября, срочное сообщение:
Сегодня в Нью-Йорке скончался посол Холливел. Смерть настигла его внезапно, когда он находился в своём кабинете…
Всё-таки есть что-то необычное в ночных сменах в информационном агентстве. Ты сидишь в своём кабинете, расположенном на верхнем этаже небоскрёба, и вслушиваешься в шёпоты цивилизации. Нью-Йорк, Лондон, Калькутта, Бомбей, Сингапур — все они становятся твоими соседями, как только уличные фонари гаснут, и весь мир погружается в сон.
В период с двух до четырёх часов ночи обычно бывает затишье, операторы дремлют над своими приёмниками, как вдруг поступает новость. Пожары, несчастные случаи, самоубийства. Убийства, столпотворения, катастрофы. Иногда происходят землетрясения, и один только список жертв занимает больше листа. Оператор в полусне фиксирует все эти сообщения, набирая их на пишущей машинке одним указательным пальцем.
Изредка ты улавливаешь в потоке слов знакомое имя и начинаешь внимательнее вслушиваться. Говорят о каком-нибудь давнем знакомом из Сингапура, Галифакса или Парижа. Возможно, этот человек занял какую-нибудь высокую должность, но это маловероятно. Скорее всего, он был убит или утонул. А может быть, он просто захотел уволиться с работы и выбрал для этого необычный способ. Достаточно необычный, чтобы это событие попало в новости.
Но такое случается нечасто. Большую часть времени ты просто сидишь и сквозь сон стучишь и стучишь по клавишам пишущей машинки, мечтая оказаться дома в постели.
Но иногда происходят странные вещи. Например, однажды ночью произошло нечто настолько странное, что я до сих пор не могу прийти в себя. Если бы я только мог забыть всё это…
Видите ли, я занимаю должность начальника операторов ночной смены в одном из западных портовых городов. Неважно, в каком именно.
В моём отделе работает — вернее, работал — всего один сотрудник, парень по имени Джон Морган. Ему было около сорока, и он, надо отметить, всегда был очень рассудительным и прилежным работником.
Он был одним из лучших операторов, которых я когда-либо знал, к тому же он был «двуруким» — мог работать сразу на двух машинках, одновременно набирая обеими руками разные тексты. Кроме него я встречал только двоих операторов, которые могли работать таким образом долго, час за часом, и не сделать ни единой ошибки.
Обычно по ночам мы задействовали только одну линию, но иногда, когда новости поступали слишком быстро, станции в Чикаго и Денвере открывали вторую линию, и вот тогда за дело принимался Морган. Он творил чудеса, работал, как автомат, который был начисто лишён воображения.
В ночь на шестнадцатое сентября он пожаловался на усталость. Это был первый и единственный раз, когда он вслух заговорил о себе, а ведь мы работали вместе уже три года.
Было около трёх часов ночи, мы принимали сообщения по первой линии. Я склонился над отчётами и не обращал на Моргана внимания. Вдруг он заговорил:
— Джим, — сказал он. — Тебе не кажется, что здесь слишком душно?
— Что? Нет, Джон, — ответил я. — Но если хочешь, я могу открыть окно.
— Не стоит, — сказал он. — Наверное, я просто немного устал.
Вот и всё. Больше он ничего не сказал, и я снова занялся бумагами. Каждые десять минут мне приходилось вставать, чтобы взять новую стопку отпечатанных листов, аккуратно сложенных возле печатной машинки. Все сообщения печатались в тройном экземпляре, поэтому их было необходимо рассортировать.
Казалось, не прошло и двадцати минут с того момента, когда Морган заговорил со мной, как вдруг я заметил, что он печатает одновременно на двух машинках. Это показалось мне немного странным, ведь никаких срочных сообщений в данный момент не поступало. Когда я в следующий раз подошёл к его столу, я взял листы сразу от двух машинок и вернулся на своё место, чтобы разобраться с копиями.
По первой линии не передавали ничего необычного, я быстро пролистал весь материал и отложил его в сторону. Затем я взял вторую стопку листов. Я хорошо это запомнил, так как новости были из города, о котором я никогда раньше не слышал: Зибико. Вот это сообщение, я сохранил копию:
Зибико, 16 сентября, сводка:
Вчера около 16:00 на город опустился самый густой туман за всю историю. Движение транспорта приостановлено, всё вокруг покрыто плотной пеленой тумана. Уличное освещение стандартной мощности не справляется с нагрузкой, видимость по-прежнему ухудшается. Туман становится плотнее.
Учёные не могут выяснить причину возникновения тумана. Представители местного метеобюро утверждают, что подобных случаев не было зафиксировано ни разу за всю историю города.
Вчера в 19:00 местные органы власти… (см. далее)
На этом сообщение обрывалось. Ничего необычного, но, как я уже говорил, я обратил внимание на эту новость исключительно из-за названия города.
Примерно через пятнадцать минут я поднялся, чтобы взять следующую партию материала. Морган сидел на стуле, сильно сгорбившись. Он опустил настольную лампу так низко, что его лицо оставалось в тени, и освещены были только клавиши двух пишущих машинок.
В правой стопке листов по-прежнему были обычные новости, а в левой оказалось ещё одно сообщение из Зибико. Все новостные сообщения поступают к нам непрерывно одно за другим, поэтому иногда большие сообщения приходят отдельными кусками. Эта вторая часть истории была помечена словами
