Моя привычная жизнь оборвалась за полчаса до полудня во вторник.
До этого момента оставалось тридцать минут.
— Чем травиться будешь? — спросила я у моей подруги и коллеги Стейси, собираясь в перерыве сходить за кофе.
Она оторвалась от монитора и посмотрела на меня. Ее глаза практически собрались в кучку от постоянного мельтешения цифр на экране.
— Джилл, ты в курсе, что ты настоящая спасительница?
— А то.
Я улыбнулась, повесила сумочку на плечо и взяла у Стейси пятидолларовую банкноту.
— Мне латте с двойной пенкой. И одну из этих печенюшек с белым шоколадом. У меня желудок поет от восторга при одной мысли о них.
Обычно Стейси на шоколад не тянуло.
— Ты сегодня не на диете?
— В гробу я видела эти диеты.
— Я могу у тебя позаимствовать эту фразу?
Она расхохоталась:
— Мне стоит ее на футболке напечатать. Эй, Стив! Джилл в кафе собирается. Тебе что-нибудь надо?
Я мысленно застонала. Мне вовсе не улыбалось заполучить длинный перечень разных сортов кофе с пирожными, потому что я ненавидела держать в голове уйму цифр. В отличие от Стейси, моим коньком математика вовсе не была.
Когда же я наконец выбралась из офиса, то в кулаке сжимала желтый стикер с нацарапанными на нем аж четырьмя разными заказами.
Двадцать минут.
В «Старбакс», как всегда, была дикая очередь. Я подождала. Сделала заказ. Подождала еще. Затем, с трудом удерживая в руках кошелек, сумочку, пакет с пирожными и подставку с дымящимся кофе, наконец-то выбралась из кофейни и отправилась обратно. Дорога лежала мимо магазина бытовой техники, в витрине которого выстроились в ряд телевизоры, настроенные на канал новостей. В Европе упал самолет. Никто не выжил. Несмотря на жару, я поежилась и продолжила свой путь.
Пять минут.
Я прошла в двери здания, где располагалась «Ламбэрт Кэпитал», инвестиционная компания, в которой я работала кем-то вроде девочки на побегушках, а также фармацевтическая лаборатория, маркетинговая фирма и модельное агентство.
— Лифт подержите, — крикнула я, мчась по вестибюлю так, что каблуки зацокали по сверкающему черному мраморному полу. Мою просьбу проигнорировали. Когда мне оставалась до лифта буквально какая-то пара шагов, двери закрылись, скрывая внутри единственного пассажира, не удосужившегося меня подождать.
Оставалась одна минута.
Я вдавила кнопку локтем и стала наблюдать, как сменяются цифры над лифтом. Десятка — обозначающая этаж, где находилась «АйСиБи Фармацевтикал», — горела едва ли не целую вечность, затем кабина медленно поползла вниз. Второй лифт, казалось, так и застрял на пятнадцатом этаже. За углом был еще один, но я решила запастись немалой порцией терпения и оставаться на месте.
И вот наконец дверь скользнула в сторону. За ней стоял мужчина в белом халате с бейджем-пропуском, на котором было написано его имя — Карл Андерсон. Глаза у него бегали, на лбу сверкали крупные бисерины пота. Мой взгляд упал на его правую руку, в которой он сжимал шприц, причем игла была без колпачка.
Мне не слишком-то нравилось соседство со столь небезопасной штуковиной. О чем этот тип вообще думал, таская шприц вот так?
Я уставилась на мужчину, ожидая, что он выйдет из лифта, освободив кабину для меня, но он не двигался с места.
Глаза за толстыми линзами очков вдруг широко раскрылись — как будто бы от страха, — когда он посмотрел на что-то за моей спиной. Удивившись, что могло вызвать столь драматическую реакцию, я обернулась, чтобы увидеть, как в вестибюль входит еще один мужчина. Высокий, с повязкой на левом глазу, крайне неулыбчивый. И с пистолетом. Очень большим пистолетом. Нацеленным на мужчину в лифте.
— Андерсон, так скоро уходишь? И почему я не удивлен? — прорычал мужчина с пушкой. — Кончай эти игры. И давай его сюда.
Я вскрикнула, когда Карл Андерсон схватил меня за шею. Уронив кофе, я вцепилась в его руку ногтями, но это ничего не дало. Я даже орать не могла — он сдавил горло так сильно, что перекрыл доступ кислорода.
— Зачем ты здесь? — рявкнул Андерсон. — Я должен был сам с тобой связаться.
Выражение ледяных глаз стрелка не изменилось.
— Женщину отпусти.
У меня текли слезы. Я задыхалась. Гортань была просто раздавлена.
— Но ведь она — единственное, что стоит между мной и твоими приказами.
— А с чего ты взял, что меня волнует, кого ты там захватишь в заложники? — огрызнулся одноглазый.
Заложники?
Запаниковав, я принялась шарить глазами по вестибюлю. Стычка незамеченной не осталась. Некоторые свидетели, крайне удивленные происходящим, прижимали к ушам сотовые телефоны. Звонят девять-один-один? И где вообще служба безопасности? Что-то не видно охранников с пушками наперевес.
Страх подкатил к горлу, окончательно перекрывая дыхание. Руки, которыми я пыталась оттолкнуть Андерсона, тряслись.
— Давай поговорим, — предложил Андерсон.
— Поздно говорить. На кону гораздо больше, чем жизнь одной гражданской.
— Я думал, мы работаем вместе.
— Так и было. Пока ты не решил продать формулу. И кинуть нас.
— Все остальное я уничтожил. — Голос Андерсона дрожал. — Остался только этот образец.
— А вот это было ошибкой, — совершенно спокойно заметил одноглазый.
— Ошибкой было вообще создавать формулу. Она слишком опасна.
