1
Почему все так плохо?
Стрекоза мазнула слюдяным ветерком щеку, затрещала крылышками и ушла ввысь. Кузнечик оседлал травинку. Зеленая лесенка согнулась. Он добрался до кончика и повис вверх ногами.
Очень похоже.
Тейт так же осторожно творила свой путь, опасаясь сделать лишнее движение. И оказалась в подвешенном состоянии. Или это жизнь встала с ног на голову?
Сегодняшняя прогулка тому подтверждением. Тейт сделала все, как того требовал этикет: когда приехали, велела охране рассредоточиться, отправила Дамьена проверять посты, а сама ушла на середину луга, чтобы хоть немного побыть в одиночестве.
Да кто б ей позволил?! Стоило прилечь в траву, рядом образовался друг и советчик короля. Он же — гордость двора, великолепный кавалер, просто красивый мужчина — Дамьен — шут Его Величества.
Он влез в ее уединение, растянулся невдалеке и начал, невзирая на протесты, очередное нудное объяснение.
— Пора ехать, — решила королева.
Бледно-голубой небосвод с прожилками облаков изогнулся перевернутой чашей. Под лопатку давил камешек.
— Никуда нам не пора, — лениво откликнулся шут.
Он завозился. Расстояние сократилось. Немного, но рукой достать можно. Тейт пришлось отодвинуться.
— Королева, Вы от меня бежите. Я констатирую сей прискорбный факт с чувством глубочайшего отчаяния. Моя придумка с прогулкой в луга проваливается на глазах.
— Я не понимаю, на что вы надеялись?
— На взаимность, королева, на что же еще!
— Пустое! К тому же рискуете получить по физиономии.
— Это было бы даже лучше, нежели Ваша вопиющая холодность.
— Стоило ли ехать за оплеухой так далеко? Парадная зала, чем не подходит?
— Какая проза! Получить в рыло в присутствии двора — вопиющая банальность. Их этим даже не рассмешишь. Пожмут плечами, и только.
Шут перевернулся на бок, и теперь разглядывал королеву в упор. Рукава ослепительно белой рубашки измазались зеленью, с кремовых кружевных манжет стекали песчинки. На атласных штанах цвета сливок тоже остались зеленые разводы.
Сама королева для прогулки нарядилась в изумрудную рубашку, просторную замшевую безрукавку и кожаные штаны — совершай променад на природе, сколько хочешь, без всякого урона для внешнего вида.
Измазанный зеленью вздыхатель вызывал у нее смешанное чувство: удовлетворения — нечего выпендриваться — и досады. Предполагалось катание верхом исключительно для моциона. Очередное сто пятьдесят шестое объяснение шута в любви испортило прекрасное утро. Еще и расфасонился как на свидание. Розы за ухом не хватает!
Королеву всегда интересовало, срезают они для этого шипы или так и суют протокольный цветок в прическу. А что? не вывалится! Хотя в самый неожиданный момент может оцарапать.
Впрочем, шут розу за ухо вдевать не стал, что было бы уже вопиющим нарушением правил приличия.
— Дамьен, вы презираете двор, не боитесь короля, плюете на этикет, скажите, палача вы тоже не боитесь?
— Что!? Палача?! — шут перевернулся на спину и оглушительно захохотал.
Тейт готова была поклясться, что и возмущение и смех были искренними. Пожалуй, самыми искренними за все утро.
— Нет, королева — ха-ха-ха! — палача я тоже не боюсь.
— Правду говорят, что в ночь перед казнью он насилует свои жертвы?
— А что в этом такого? Палач не получает жалованья — это одно из древнейших уложений нашего государства. Небольшое удовольствие — хоть какая-то компенсация за труды.
— Это мерзко.
— Отнюдь. Это — правильно.
— А как же жертва? Надругательство над обреченным омерзительно.
— Бросьте, королева, приговоренный тоже ведь получает удовольствие. И давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Давайте — о нас с вами.
— Эта тема закрыта.
— Почему? Я считаю, сейчас самый подходящий момент для объяснения. Мы одни, кругом природа. Дуб шумит так сладостно…
— Какой из дубов? Не тот, в кроне которого только что блеснуло стекло подзорной трубы? Вы еще кузнечиков в траве не упомянули. Тех, которые стрекочут голосами королевских егерей. А еще над нами кружит личный сокол его магического степенства.
— Идиоты! Королева, если Вас останавливает такая малость, как присутствие охраны, можете быть уверенны: они никому ничего не расскажут.
— Они и так не скажут. Поскольку — нечего будет. Все! Я уезжаю. Вы можете и дальше валяться на лужку, а с меня хватит. Вы, Дамьен, испортили мне утро.
— Королева, вы самая неромантичная женщина нашей страны!
Шут вскочил на ноги. Вся спина у него оказалась в зелени, шелковые штаны измялись.
Тейт легко поднялась. Совсем рядом, в высокой траве, сразу в нескольких местах происходило деловитое копошение, с дуба спешно спускался наблюдатель, сокол улетал.
— Приведите коней, Дамьен.
— Сами прибегут, — шут без всякой натуги, легко и совершенно оглушительно свистнул. Из-за ближайшей купы показались лошади: черный иноходец Дамьена и белая кобыла Тейт.
— Утро потрачено даром, королева. А мы могли бы прекрасно провести его в объятиях друг друга. Вам ведь многое во мне нравится: Вам нравится, как я езжу верхом, как танцую, даже мой свист Вам сейчас понравился. Что Вам мешает ответить мне взаимностью? В нашем королевстве супружеская неверность не считается преступлением…
— Хватит! Мне придется пожаловаться на вас королю, и вам отрубят голову.
