Предисловие.
До того времени, как я стал преподавать различные науки, я не предполагал, что мне придётся выслушивать на экзаменах всё то, о чём пойдёт речь дальше. Честно говоря, даже когда я был студентом, о состоянии дел в нашей и средней, и высшей школе я думал лучше, и, пока сам не оказался преподавателем, большинство рассказов моих старших коллег о шедеврах студенческой мысли я считал преувеличением. И только оказавшись по другую сторону экзаменационного стола, я стал верить в то, что эти рассказы — не преувеличения, и даже не правда, а только самая малая часть правды. Все истории, которые собраны в этот текст — подлинные в том смысле, что это — фрагменты реальных ответов на реальных экзаменах по стандартному курсу истории государства и права и некоторым близким по содержанию курсам, в частности, курсу общей истории и курсу римского права, по которым я сам этим же студентам читал лекции и называл литературу, в которой можно прочитать всё то, что вошло в программу экзамена. Я бы сам, скорее всего, не додумался бы до всего того, что услышал, принимая экзамены. По понятным причинам я не хочу называть ни факультеты, на которых мне довелось работать, ни фамилии студентов, которых можно считать настоящими авторами этого текста — дело не конкретных фамилиях, а в общей тенденции. Я считаю, что на экзамене по истории студенту можно простить и неточности в датировках, и ошибки в цитировании текстов документов, если при этом существует точное знание основных исторических фактов, событий и тенденций, но то, что я обнаружил даже при таком относительно мягком подходе, меня удивило. Но ещё больше меня удивили не столько сами нестандартные версии истории, сколько то, что многие неназванные герои моего повествования писали моему начальству жалобы на то, что, по их мнению, оценки за подобные ответы я им ставил необъективно. В одной из таких жалоб на одном листе бумаги я насчитал восемь грамматических ошибок, например, в слове "заявление" не было буквы "я", после года пребывания на моём курсе (во всяком случае, судя по деканатским документам) и двух неудачных попыток сдачи экзаменов была неправильно написана моя фамилия, о запятых можно было только догадываться и т. п., и я очень удивился, когда от меня потребовали письменный ответ на эту жалобу будущего юриста. В этой ситуации я не смог придумать ничего лучше, чем написать в объяснении о том, что в России по закону государственным языком считается русский язык, в нашем институте по решению правительства преподавание ведётся на русском языке, и поэтому какие-либо действия по рассмотрению заявлений, написанных не по-русски, считаю незаконными. Я плохо понимаю, как в будущем автор этой жалобы собирался быть юристом и, следовательно, работать с документами, но это, в общем-то, его личное дело и не самая главная проблема, а главное то, что в этой и многих подобных историях я увидел, что он не одинок, и что у него есть защитники, действующие не из-за заинтересованности, корысти или долга службы, а абсолютно искренне, что называется, по велению души. Например, меня удивило то, что один из проректоров, к которому и поступали такие жалобы, с грамматическими ошибками почти на каждой строчке, постоянно их разбирал и регулярно делал мне выговоры за то, что я ставлю много двоек, и устраивал долгие обсуждения вопросов на темы, например, о том, если "ну не знает человек, где и когда была Византия, но ведь он же хороший студент, так что же, ему из-за этого нельзя зачесть курс римского права?", и мне в таких случаях приходилось объяснять — не студентам, а проректору, человеку с дипломами профессора и доктора наук (правда, философских, то есть вообще не наук, но всё-таки доктора!), что одним из основных документов римского права считается кодификация, предпринятая во времена Юстиниана, а Юстиниан был византийским императором и т. д. по тексту стандартного учебника, и во время подобных объяснений я чувствовал, что я рассказываю этому моему начальству что-то для него субъективно новое, а начальство всеми силами старается не показать мне свои ощущения новизны поступившей информации. Справедливости ради надо отметить, что в моей не столь долгой педагогической практике мне попадались и по-настоящему грамотные профессора, деканы и ректоры, например, профессор-юрист, от которого я совершенно не ожидал услышать математически точное рассуждение про критерий хи-квадрат, и нормальные студенты, которые действительно хотели разными способами вытащить из меня как можно больше информации и по своей специальности, и по разным вопросам, не вошедшим в стандартную программу. В целом только с такими профессорами и студентами имеет смысл работать дальше, и если бы они определяли ситуацию в высшей школе, то уже лет через десять в нашей стране было бы всё в порядке. Но если институтское начальство с совершенно искренними обидами вычёркивает из моей программы курса истории российского государства и права вопросы про кризис социализма и причины распада СССР и объясняет мне, бестолковому, что такие вещи совершенно недопустимо рассказывать студентам, во-первых, потому, что молодое поколение может что-то неправильно понять, во-вторых, потому, что по этим темам в существующих учебниках мало что написано, и, в-третьих, потому, что никакого кризиса социализма не было и быть не могло, впереди у нас у всех светлое коммунистическое будущее, а страна распалась из-за действий очередных врагов, оказавшихся в руководстве коммунистической партии, то и с точки зрения качества обучения, и с точки зрения оценки общих перспектив ситуацию в таком институте можно считать безнадёжной. Остаётся надеяться только на то, что очень скоро из таких институтов начнётся массовое бегство и тех студентов, которые на самом деле хотят учиться, и тех преподавателей, которые знают своё дело и умеют о нём рассказывать. Я вижу начало этого процесса, в стране очень скоро должны появиться институты, в которых нормальные студенты захотят учиться у грамотных преподавателей, и только поэтому я не считаю ситуацию отчаянно безысходной и не хочу окончательно бросить преподавание. Но чтобы в этой ситуации точнее оценить то, что есть сейчас, я начал фиксировать наиболее выдающиеся ответы. Итак, то, что я услышал, когда принимал экзамены по истории…
