— Я беременна.
Вожделение, загоревшееся было во взгляде Тейлора Маккензи, скользившем от стройных бедер Риа вниз, к безупречной формы ногам, тут же погасло, и Тейлор, подняв глаза, уставился на Риа. Она не потеряла самообладания, но казалась удивленной реакцией Маккензи, который, должно быть, не расслышал ее.
— Что вы сказали?
— У меня будет ребенок.
Тейлор вмялся в широкое кожаное кресло за своим рабочим столом и изо всех сил пытался проглотить вставший в горле сухой ком.
«Поздравляю» в данном случае не совсем уместное слово», — подумалось ему.
Риа метнула в него эти слова, словно дротики в доску для дартса. В ее заявлении прозвучало нечто большее, чем простая констатация факта, — в нем содержался вызов. И тот же вызов читался в темно-зеленых глазах Риа.
— Благодарю за сообщение, но я мог бы подождать и до официального приглашения на крестины, — беспечно заметил Тейлор.
— Вы первый, кто об этом узнал.
— Тому имеются веские причины?
— Более чем веские.
— Вы намекаете на то, что я имею к этому какое-то отношение?
— Нет, я ни на что не намекаю. Это ваш ребенок.
Если Риа Лавендер была холодна как лед, то Тейлора бросило в жар. Он уже и не помышлял о том, чтобы смочить пересохшее горло.
Слюнные железы окончательно «засорились», и Маккензи сомневался, возобновят ли они вообще когда-нибудь свою работу. Чтобы скрыть смятение, Тейлор коротко рассмеялся:
— Вы шутите?
— Нисколько, мистер Маккензи. Терпеть не могу комедии.
— Я тоже. Но все это, черт возьми, звучит именно так, — раздраженно заметил Тейлор.
— Даю вам слово, что никто не собирается врываться в ваш кабинет, чтобы приставить дуло пистолета к вашему виску.
— После вашего появления я бы этому не удивился. Но откуда вы взялись? Вы что, очаровали охрану или пригрозили гранатой?
— Я никого не очаровывала, — спокойно ответила Риа. — Я подала заявку, прошла все необходимые формальности, чтобы попасть на прием к члену городского совета и…
— Простите, мисс Лавендер, но когда житель нашего города записывается ко мне на прием, я предполагаю, что речь пойдет о предстоящих выборах в городской совет, или о налоговых тарифах, иди об увеличении количества автобусных маршрутов.
— Может быть, мне следовало посетить вас в офисе вашей компании, но я боялась, что вы решите, будто мой визит связан с бизнесом.
Маккензи запустил пальцы в свои густые волосы цвета темного красного дерева.
— Не могу поверить, что вы говорите все это серьезно.
— Я вполне серьезна.
— Так это не шутка? Не розыгрыш?
— Я не склонна к розыгрышам. — В голосе Риа прозвучала нотка превосходства.
— А откуда мне это известно? Я вас едва знаю.
Риа и Тейлора разделял лишь полированный письменный стол, и когда их взгляды встретились, Риа первой отвела глаза. Тейлор увидел, как ее щеки медленно заливал румянец.
«Так-то», — подумал Маккензи, чувствуя иссушающий жар, возникший с того самого момента, как Риа вошла в его кабинет.
Она не могла не покраснеть при мысли о том, насколько хорошо ее знает Тейлор. Особенно после их единственной встречи.
— Ах, ради Бога, простите!
— Ничего страшного.
— Но я же проткнула вам палец своей палочкой.
— Несколько хирургических швов, и рука будет как новенькая. — Он беспечно пожал плечами и пососал кровоточащую ранку.
— Мне очень жаль, — засмеялась Риа.
— Забудем.
— Прошу вас, возьмите креветку.
— Гм-м-м. Коли уж вы положили глаз именно на эту креветку, я даже мысленно не посмею претендовать на нее.
Риа улыбнулась, глядя в невероятно красивое лицо. Фигура человека, которому это лицо принадлежало, тоже была замечательно хороша: высокий, стройный, облаченный в темный костюм-тройку, белую рубашку и красный галстук. Красный галстук? Ну да — сегодня же сочельник. Красный галстук и красный платок, три уголка которого кокетливо торчат из нагрудного кармана как уступка праздничной традиции. На другом столь фривольная деталь выглядела бы довольно глупо, но этот щеголял платком без всякого ущерба для своей мужественности. Широкая белозубая улыбка тоже в немалой степени способствовала его привлекательности. Простодушная, открытая, добрая, делающаяся все теплее с каждой минутой разговора. Не эта ли улыбка и ясные голубые глаза были причиной разливающегося в груди Риа жара?
— Риа Лавендер. — Она переложила тарелку в левую руку, чтобы правую протянуть новому знакомому.
— Тейлор Маккензи. — У него еще не было тарелки — только палочка для канапе, на которую Маккензи, словно на вертел, пытался нанизать ту же креветку, что и Риа.
Они пожали друг другу руки.
— Тот самый Тейлор Маккензи?
— Что значит «тот самый»?
Когда он улыбался, уголки его глаз слегка загибались вверх. Он любил улицу, и улица любила его. Ее влияние хранило его от определения «хорошенький». Впрочем, эти квадратные челюсти вряд ли подходили под такое определение.
— Вы тот знаменитый Маккензи из городского совета, кандидат в мэры?
— Тот самый, — утвердительно кивнул Тейлор. — Рад познакомиться, миссис Лавендер.
— Очень хитро.
— Что?
— Миссис Лавендер. Вы провоцируете меня на признание, замужем ли я.
Тейлор подмигнул и заговорщически понизил голос:
— Признаюсь, неизвестность меня убивает.
