Войска Торговой Федерации в спешном порядке покидали поле боя. В небе кружили геликоптеры «Блэкшарк», прикрывая с воздуха солдат, которые на бегу скидывали с себя бронежилеты и оружие, уменьшая тем самым свою массу. Все делалось для того, чтобы в транспортный шаттл влезло как можно больше бойцов Федерации.
Вдалеке у горизонта уже вовсю шла воздушная схватка. Федеральные истребители «Лихтнинг» преграждали путь своим противникам «Бейстам», чтобы те не могли сбить тяжело взлетавшие транспорты «Элепхант», в каждом из которых находилось до полутысячи притиснутых друг к другу солдат или же более дорогое, с точки зрения командования, военное имущество – вроде танков, атмосферных самолетов и прочей боевой техники.
Времени катастрофически не хватало, и планета была окончательно потеряна. На орбите из последних сил вели бой тяжелые крейсера, обеспечивая достаточно большое окно для эвакуации наземных войск. К противнику подходило подкрепление в виде ударной космической группировки из пяти линкоров и трех крейсеров. Нужно было уходить, чтобы не остаться здесь насовсем.
Но вот последний «Элепхант» прилепился к своему транспортному кораблю, и вся группировка с боями стала уходить прочь из потерянной системы. Там, на планете, еще остались войсковые части и отдельные группы солдат. Если они не погибнут сразу в запале схватки, то их обменяют один к одному на пленных солдат противника.
Планета Альпамир была одним из последних, среди сотен, новоколонизированным миром. Вокруг нее был поднят настоящий бум, сюда стекались люди в поисках лучшей доли и в большинстве своем находили ее. На Альпамире шел бурный рост городов и соответственно населения. Буквально за двадцать лет выросли огромные мегаполисы. Но принимались и меры, ограничивающие рост, как по высоте, так и по площади, для более равномерного заселения планет и стимулирования новой экспансии.
По одному из таких городов, а точнее по его пригороду с маленькими двух– и трехэтажными зданиями, строившимися без каких-либо ограничений, ехал старенький автомобиль, в котором сидели четверо приятелей, друживших еще со школьной скамьи.
Автомобиль был действительно старинным, выпущенным где-то сто двадцать лет назад и давным-давно снятым с производства, а потому очень редким, особенно в новых колониях, что в принципе исключало вероятность его угона. По крайней мере, на Альпамире их было не больше тридцати штук при населении полтора миллиарда человек.
– Макс, ну продай ты мне этот мастодонт! – уже в который раз просил Уолш Росс, отец которого был преуспевающим бизнесменом, одним из совладельцев строительной компании. – Я отвалю тебе кучу бабок, на которые ты сможешь купить целый пентхауз в самой элитной части города, да еще со скидкой от фирмы, и не ютиться в своем домишке на окраине города. Ну так как?!
– Да не продаст он тебе его, – ответил за Макса Фил, – этот, как ты выразился, мастодонт дорожает год от года, и лет через двадцать на него можно будет купить небольшой звездолет!
– Макс, ну на кой тебе звездолет?! Да еще через двадцать лет! Живи, как человек, сейчас, – продолжал искушать Брюстера Уолш. – Но если хочешь, то я могу посодействовать в приобретении небольшой космической яхты…
– Да отстань ты от него! – вступился Вольф за сидящего за баранкой Макса, который широко улыбался и еще не проронил ни слова. – После того как ты его купишь, поставишь его в бронированный гараж, и мы больше не сможем покататься на этом чудесном образчике старины по имени «Питергольф». Так что не приставай к нему.
Максимилиан Брюстер, или просто Макс, был единственным из четверки, у кого не было богатых родителей, и до всего ему приходилось доходить самому. Единственным его преимуществом был этот старый парогазовый «Питергольф», стоящий бешеных денег и доставшийся от отца, а тому в свою очередь от его отца и так далее. Так что автомобиль был своего рода семейной реликвией, переходившей к младшему из сыновей.
Машина вышла из поворота, и ее на большой скорости обогнал здоровенный джип на водородном энергоносителе, экологически чистом в отличие от топлива, потребляемого поршневым парогазовым движком, которое и находить-то стало трудно.
– Купи такую машину, – предложил Макс своему приятелю. – Вон, какая крутая тачка.
– Да у меня и покруче есть, но мне твоя нужна!
– Не продам, ты же знаешь… – оказал Макс и включил радио, показывая, что больше он не намерен слушать просьбы о продаже.
Машина являлась ценностью потому, что в ней было все «родное»: как выпустил завод-изготовитель, так все и осталось, в том числе и радио, из которого сейчас доносились новости:
«На бирже стоит настоящая паника! – вещал диктор, – поговаривают о повторении так называемой „черной пятницы“. Падение индексов достигает десяти и более пунктов по добывающим и перерабатывающим предприятиям, и все из-за потери своих позиций Торговой Федерацией в районе Синего квазара. Стоимость акций самой Федерации снизилась на двадцать пять процентов. А теперь более подробная информация об упавших индексах…»
– Макс, выруби этого урода, не могу больше! – попросил с заднего сиденья Фил, отец которого был брокером на бирже. Филу же предстояло пойти по его стопам. – Дома и в колледже все эти индексы, проценты и прочая мура, да еще и здесь это слушать! Не могу, достало!
