Набирая силу

Девчонка крепко обняла меня и похоже не собиралась отпускать. Я развёл руки в стороны, не смея притрагиваться, и посмотрел на вождя. Его лицо стало красным от гнева, руки сжались в кулаки, на лбу отчетливо проступила синяя пульсирующая вена.

— Взять его! — рявкнул он. — В темницу.

Воины, сопровождавшие правителя, дернулись ко мне, но были остановлены гневным выкриком Ласки:

— Нет! — Она, наконец, отстранилась от меня. Защитный купол вокруг нас погас.

— Это не тебе решать! — седобородый яростно сверкнул глазами в сторону застывших каменными истуканами воинов.

— Я имею право голоса, — нахально выдала Ласка.

— Это не обсуждается! Я сохраню ему жизнь, как ты и просишь, но позволить этому ходить по нашим землям, осквернять святыни своим присутствием не дам. На этом, всё! Если так хочешь, можешь отправляться за ним следом! Посидишь в холоде и сырости, может, ума прибавится, — его взгляд мазнул по мне, — увести!

— А, вот и отправлюсь! Ведите! — Ласка непокорно вздёрнула подбородок.

Ко мне подбежала парочка двухметровых мордоворотов, скрутили руки за спину и потянули куда-то по каменным коридорам крепости. Я не сопротивлялся. Смысл? На шум тут же прибегут десятки других воинов. Так что у меня было всего два варианта: вырваться и перепрыгнуть через стену, а там молится всем богам, чтоб помогли выжить, или не дёргаться и посмотреть чем это закончится.

Ласка шла позади. Я пару раз оглянулся. Она, со всем пылом юношеского максимализма, воинственно сопела, выражая крайнюю степень неудовольствия.

— Так и отправите единственную жрицу в клетку? — вопрошала она у моих конвоиров, те кривились, мялись, но продолжали тянуть меня вперёд.

Через пару минут мы спустились со стены вниз и нырнули в небольшой ход, ведущий в центр крепости. Минут пять мы петляли по анфиладе залов с грубо обтёсанными каменными стенами, чтобы в конце концов оказаться во внутреннем дворе.

Перед нами лежала огромная площадь, сейчас превращённая в воинский лагерь. Всюду были воины: кто-то отдыхал, прислонившись к стенам, кто-то спал, кинув на землю плащ, а кто-то играл в кости. Многие воины кидали заинтересованные взгляды на нашу процессию. Причём все, кто видел Ласку, почтительно наклоняли головы в приветствии. Она отвечала: кому лёгким кивком, кому доброй улыбкой. Пару раз она останавливалась и что-то говорила служивым.

Почтение к ней среди сурового вида мужиков удивляло. И похоже она не соврала, когда сказала, что является жрицей. Только вот какого бога? Явно не Всеединого. Тот набирал жрецов исключительно среди мужчин. Но то, как восторженно мою новоявленную сестрёнку принимали суровые вояки говорило о ее популярности в армии.

— Заходи, — пробасил один из конвоиров, когда мы спустились по винтовой, вырубленной в скальном массиве, лестнице, и упёрлись в одну из нескольких десятков почерневших от сырости дверей. Несколько ламп давали скудный, трепещущий свет, но полностью осветить темницу не могли, оставляя тёмные пролёты шириной метров в двадцать.

Зев открытой двери позволил осмотреть камеру. Небольшое три на три метра помещение, массивный, сколоченный из грубых досок стол, пара приземистых стульев, и валяющийся на полу тюфяк, набитый колючей соломой. Факелов или каких-то других светильников не было, их роль заменяла зеленоватая плесень на стенах, дающая хоть и слабый, но достаточный, чтобы не утонуть в темноте свет. Я шагнул вперёд.

— Кормить хоть будут? — попытался пошутить я.

— С голоду не помрёшь, — хмуро отозвался конвоир.

— Эй, куда закрываете, пустите меня! — Ласка скользнула между здоровяками и влетела в камеру, показав им язык.

— Не стоит, мы не знаем этого чужака!

— Сама разберусь! — ответила Ласка и со всей силы хлопнула дверью, прямо перед носом воина.

Я лишь хмыкнул. Если подумать, окажись на моём месте другой игрок и напади на Ласку, ничего бы у него не вышло. То как она раскидывала имперские войска достойно восхищения. Так что это ещё нужно подумать, кого с кем заперли.

Ласка покрутилась по узкому каменному мешку, зачем-то царапнула булыжник, хмыкнула:

— Добро пожаловать, — она сделала дурашливый реверанс, — День, два и дедушка остынет, у него не останется выбора, кроме как выпустить меня, а заодно и тебя.

— Зачем ты это устроила? — спросил я, всё ещё не до конца осознавая всё произошедшее.

Она окинула меня взглядом, в котором больше не было детского озорства:

— Ты спас меня. Я спасла тебя. Что тебя удивляет? Пусть, уже четыре сотни лет нога чужака не ступала на нашу землю, но если не сейчас, то когда? Под стенами Итиль стоит армия, какой ещё никогда не было и с каждым днём она растёт. Не удивлюсь, если мы проиграем эту войну. Да и что, лучше было отдать тебя на заклание, после того, что ты сделал? Ещё не поздно, могу хоть сейчас к деду обратиться.

— Пожалуй, нет, — подумав, ответил я, — Спасибо.

Пролетело несколько часов. Разговор не клеился, в основном по моей вине. Я всё ещё не понимал как себя вести. Принять правила игры и называть её сестрёнкой, в ответ на то, что она называет меня братиком? Или просто помолчать? Не знаю.

Обычно меня вела внутренняя уверенность в своих силах и правоте. Сейчас же я не понимал, как поступить дальше. Ласка не находила себе места, меряя шагами комнатушку. Ей значительно труднее давалось нахождение в камере. Молодой организм требовал выхода энергии и не мог долго оставаться на одном месте. Что же касается меня, то я завалился на топчан и отдыхал. Благо, никто не станет долго держать игрока в клетке, потому, что первое, что подобный игрок сделает, выйдет из игры и начнёт строчить гневные посты, вешая на головы разработчиков все явные и мнимые прегрешения.