На мельнице

На мельнице

«Что это шумитъ, Алена? Колеса, что-ли?

– Какое тебѣ колеса, Господь съ тобой, Гаранюшка!

– Колеса, право колеса! Нешто мельница работаеть?

– Да не работаетъ она, Гаранюшка, ужъ четвертый день!

– Полно, тебѣ! Померещилось, видно! Вонъ ты какой горячій!..»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Жанры: Русская классическая проза, Рассказ
Серии: -
Всего страниц: 7
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Фрагмент

На мельнице читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

I.

Что это шумитъ, Алена? Колеса, что-ли?

– Какое тебѣ колеса, Господь съ тобой, Гаранюшка!

– Колеса, право колеса! Нешто мельница работаеть?

– Да не работаетъ она, Гаранюшка, ужъ четвертый день!

– Полно, тебѣ! Померещилось, видно! Вонъ ты какой горячій!

– Шумитъ! Я тебѣ говорю – шумитъ! Вонъ и вода бѣжитъ вонъ, вонъ, такъ и дробится подъ колесомъ, что жемчугъ разсыпается! А жемчугу-то, жемчугу сколько!

Больной Герасимъ вскочилъ съ кровати и, указывая на полъ рукой, бросился къ двери.

– Куда ты, куда ты! – крикнула жена, уцѣпившись за край рубахи, – Вася, Иванъ, помогите!

Дверь свѣтелки открылась и вошелъ здоровый, рослый мужчина, братъ Герасима – Иванъ.

– Ты что шумишь? Зачѣмъ всталъ? – спросилъ онъ брата.

Но тотъ, не слыша вопроса, тянулся къ двери, указывая на полъ.

– Вонъ, вонъ, бѣжитъ. Пѣна клубится! – говоритъ онъ.

– Мерещится ему, Иванъ! Тѣло-то какъ огнемъ пышетъ!

Иванъ молча взялъ брата за руку, отвелъ къ кровати и положилъ.

– Лежи! сказалъ онъ строго, – полно тебѣ!

Больной пристально посмотрѣлъ ему въ лицо.

– Иванъ! – произнесъ онъ тихо.

– Узналъ?.. Слава тебѣ Господи! – заговорилъ братъ, кладя свою большую, тяжелую руку больному на плечо.

Лицо того все болѣе и болѣе прояснялось. Щеки поблѣднѣли, опали, глаза сдѣлались кроткими, спокойными и жалостливо смотрѣли на брата.

– Узналъ, да! – прошепталъ больной, – ты Иванъ, а вонъ жена… Алена… горница моя… да, узнаю все!.. Шубу… шубу дай!..

– На что тебѣ шуба?

– Прикрой, холодно… При-к-к-к-ро-о-ой, бр-р-р-атъ!..

Его начала трясти лихорадка. Онъ съежился, поводилъ худыми, острыми плечами, подкорчивалъ ноги. Онъ никакъ не могъ согрѣться, и все тянулъ шубу – до самой головы.

– Поди-ко, Алена, завари ему теплаго чего, малины, что-ли! – сказалъ Иванъ, – можетъ согрѣется!

Елена Тимофеевна вышла изъ горницы.

Въ незапертую дверь заглянула курчавая голова мальчика и скрылась, потомъ опять заглянула. Мальчику и хотѣлось подойти къ отцу и боязно было, – до того измѣнила болѣзнь Герасима, сдѣлала его такимъ худымъ, костлявымъ, страшнымъ!

Ознобъ прошелъ. Больной легко перевелъ духъ, вытянулся, точно послѣ тяжелой работы.

– Полегчало? – спросилъ, наклоняясь, Иванъ.

– Ништо! – тихо отвѣчалъ больной, – руки, ноги болятъ… Изломало!..

Въ дверяхъ показалась Елена Тимофеевна съ чайникомъ.

– Не надо! – махнулъ ей рукой Иванъ.

II.

Герасимъ простудился ранней весною на этой же мельницѣ, провалившись по поясъ въ плотину, покрытую рыхлымъ талымъ льдомъ. Ему-бы, придя домой, снять мокрое платье, обсушиться, обогрѣться, а онъ подумалъ: что за глупости, чего привередничать! да пошелъ ходить по мельницѣ-то другое посмотрѣть, обладить, а про то, что мокръ по поясъ, – забылъ.

Въ ту же ночь его схватила лихорадка, да такъ и не отпускала вторую недѣлю. Изсохъ весь Герасимъ, позыва на пищу лишился, почти безъ сна все время маялся. Только что закроетъ глаза, ужъ ему что-то нескладное, несбываемое чудится: то будто мельница на него валится, то будто онъ въ колесо попалъ, и никакъ ему оттуда не изворотиться. Своихъ сталъ не узнавать-чужими они ему начали казаться. Одинъ разъ чуть въ окно не выпрыгнулъ.

А когда приходилъ въ себя, – опять начинала трясти его лихорадка и трясла до того, что послѣ Герасимъ не могъ не только-что подняться, но даже рукой пошевелить. Нужно было лежать вмѣсто того, чтобы работать. Герасимъ зналъ, что работы сколько угодно, зналъ, что брату Ивану трудно справляться одному, и ничего не могъ подѣлать, приходилось лежать, да на бревенчатыя стѣны горницы смотрѣть, глаза пялить. И досадно, и обидно было Герасиму. Пробовалъ онъ встать, но только спуститъ ноги съ кровати, только попробуетъ подняться, – голова закружится, и онъ опять на постель валится. Ивану одному не справиться было съ работой, – нужно было нанять работника, и это въ досаду было Герасиму, – работнику жалованье подай да прокормить нужно.

А здоровье Герасима не только не улучшилось, – становилось день ото дня хуже, и въ послѣднее время Герасимъ ужъ. не пытался вставать, – въ лежку лежалъ.

Лежитъ и слышитъ иногда: жена войдетъ въ горницу, постоитъ, посмотритъ на него, заплачетъ, – прочь пойдетъ; работникъ Сидоръ за чѣмъ ни на есть сунется, тоже поглядитъ на него, какъ на покойника, покачаетъ головой, прочь пойдетъ. Телѣгу разъ услышалъ, какъ подъѣхала, колеса застучали… Спросилъ потомъ у брата, что за телѣга была, – сказывалъ тотъ будто хозяинъ, у котораго мельницу арендовали, купецъ Глоткинъ, пріѣзжалъ, мельницу осматривалъ, говорилъ, что ветха становится, нужно-бы другую ставить. И это очень обрадовало Герасима! Новую мельницу если поставить, больше работать будетъ, больше доходу давать. А только вотъ болѣзнь сокрушила! И привязалась же этакая дрянь, что никакъ отъ нея не избавиться, – тутъ бы работать да работать, – анъ лежать приходится.

Настала Страстная недѣля, послѣдніе дни подошли. На мельницѣ шли приготовленія къ празднику: Елена Тимофеевна съ стряпухой Маврой и варила, и пекла. Ребятишки яйца красили въ краску разную да луковыя перья. На пятницу теплая погода выдалась. По всему склону, на которомъ за полверсты отъ мельницы стояла деревня, бѣжали въ рѣку ручьи, рѣка вздулась, съ берегомъ почти сравнялась.


Еще от автора Казимир Станиславович Баранцевич
Храбрая крыса

«Была темная февральская ночь… На теплой плите спал кот Мурлыка. Это было его любимое место, в особенности в морозы; а так как он был уже почтенным котом, в летах, то забирался спать чуть ли не с восьми часов вечера, как только Акулина отстряпается…».


Кляча

«Знакомы ли вы, читатель, с теми отдаленными, укромными уголками столицы, вроде конца Песков, Коломны, набережной Обводного канала и проч., куда всесильный прогресс пока еще не мчится на всех парусах, а тащится себе потихоньку, постепенно, шаг за шагом, отвоевывая в свою власть и безлюдные, темные улицы, и кривые переулки? Смею думать, что нет. И если вам случится по делу, и притом вечером, отправляться в такие места, вы уже заранее, мысленно, населяете их всевозможными ужасами брянских лесов, созданными вашим напуганным воображением, а нанимая извозчика, наверно, пустите предварительно в ход все свои физиономические познания, с целью постичь, не смотрит ли этот простоватый парень, у которого, по народному выражению, «рождество шире масленицы», именно тем злодеем, которому надлежит подвести вас под нож или петлю…».


Царица бедных. Рассказы

Сборник символических и фантастических рассказов Казимира Баранцевича.Впервые был издан в 1904 г.


Рекомендуем почитать
Барсучий нос

«Озеро возле берегов было засыпано ворохами жёлтых листьев…».


Великий сказочник (в сокращении)

«…Андерсен всю свою жизнь умел радоваться, хотя детство его не давало для этого никаких оснований. Родился он в 1805 году, во время Наполеоновских войн, в старом датском городе Оденсе, в семье сапожника…».


Об искусстве. Том 2 (Русское советское искусство)

Второй том настоящего издания посвящен дореволюционному русскому и советскому, главным образом изобразительному, искусству. Статьи содержат характеристику художественных течений и объединений, творчества многих художников первой трети XX века, описание и критическую оценку их произведений. В книге освещаются также принципы политики Советской власти в области социалистической культуры, одним из активных создателей которой был А. В. Луначарский.


Тутта Карлссон Первая и Единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие

Весёлая и поучительная повесть-сказка современного шведского писателя, рассказывающая о дружбе цыпленка и лисенка.


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.



Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».