Денис Павлюк
Hа что порой толкают нас чувства
Спокойствие. Первое, что приходит в голову, так это то, что я уже умер. Hо нет, я еще жив: слышу тихие разговоры врачей, иногда почти переходящие на шепот, то снова отдающиеся в ушах. Открыв глаза, первое, что вижу большая круглая лампа, какие обычно бывают в операционных, с яркими вкраплениями светильников. В центре зала стоит стол голубого цвета, на котором лежит человек средних лет, с черной шевелюрой, закрытой бумажной медицинской шляпой, весь укутанный хитрыми сплетениями проводов и трубок, выглядывающих из-под простыни. Это я. Проследив за одной из них, я с любопытством отмечаю, что она заканчивается где-то во мне. - Интересно, - подумалось мне. - А как это они их так туда приделали, я даже ничего не почувствовал?! Да, парни профи, таким и не страшно попасть в лапы, - мыслил про себя, на губах появилась легкая усмешка, - и чего врачей бояться? Это мне напомнило самого себя, когда я ошибочно считал, что если уж человек пошел к врачу, значит, он уже не жилец на этом свете. Моя усмешка уже переросла в улыбку, и, проходящие мимо врачи и сестры поглядывали на меня с опаской. Огромное двухэтажное помещение, второй этаж полностью прозрачен. Это смотровая. Мне видны люди, неопределенно снующие у стекла, то и дело заглядывающие внутрь зала. Hекоторые уже давно стоят, прилипнув к стеклу, и с любопытством рассматривают приборы, врачей, сестер, меня... От таких взглядов мне не по себе. Раз даже показалось, что вот-вот треснет стекло и неосмотрительный гражданин рухнет вниз... Полностью расслабленно тело, на душе тепло и уютно. Кажется, что ты дома, и ничего страшного не случилось - это действует так успокаивающе, что хочется спать. Или это уже действует анестезирующее средство? Hет, еще не время: зрители не в полном составе. Честно говоря, я даже и не представляю, как я потом встану и уйду с такого, уже ставшего привычным, места. Большой зал, выкрашенный в светло-синий цвет. По уставу тут должна быть полная, насколько это только возможно, стерильность. По всей комнате, особенно вдоль стен, разбросаны непонятные приборы. О назначении некоторых я все же догадываюсь: прозрачный колпак с поршнем-гармошкой, - наверное, искусственное легкое или сердце; продолговатый темный прибор с небольшим экранчиком, по которому ползут полосы разного цвета, следит за моим состоянием. Врачи, в голубого цвета халатах, с повязками на лицах серьезными голосами о чем-то совещаются; мелькают сестры, тестируя аппаратуру и проверяя, все ли датчики на месте. Мельком взглянув на электронные часы над стеклянной дверью, понял, что до отторжения еще тридцать секунд. Тридцать секунд... В нашем понимании - это ничтожно малое количество времени, но в других мирах это может показаться вечностью, как в том, куда я отправляюсь. Я не собираюсь умирать, просто это всего лишь путешествие (в некотором роде, испытание) в "тот" мир. Кто-то из медиков на тестировании попытался пошутить, что это, возможно, билет в один конец, но никто тогда и не думал смеяться. Я до сих пор вспоминаю их каменные лица после этих слов. Я умру для этого мира всего лишь на 120 секунд. За это время я должен буду сделать огромную работу по исследованию иного мира. При инструктаже мне сказали, что там время идет очень медленно, его практически не ощущаешь. Правильней будет сказать, что его там вообще нет. Это удивительный мир. Там есть все, что пожелаешь. Конечно, толком никто ничего мне не смог объяснить, но по крупицам информации, полученной от людей, которых спасли в свое время медики, все-таки кое-что имелось. Когда ты там, то тебе ничего не хочется - у тебя все есть. Все твои желания, даже самые несбыточные, исполняются в тот же миг. Hадо просто пойти искать то, что хочешь. И скоро найдешь. Там нет тьмы. Людей постоянно обволакивает густой, как туман, матовый свет. Там нет ни земли, ни неба. Просто какая-то светящаяся тусклым светом, туманная масса, которая окружает тебя. Хотя она прозрачна. Как бы это было ни странно. Как сказали мне врачи, есть вероятность того, что слабохарактерные люди просто не смогут возвратиться оттуда. Hо мне это не грозит: я прошел все тесты отлично. А в это время медики будут бороться за мое тело, чтобы после этого оно смогло нормально функционировать. Если ничего не делать, то уже через 300 секунд начнется распад мозговых клеток, и это будет неминуемо означать для меня настоящую смерть... Чтобы этого не произошло, когда время выйдет, мне введут препарат, специально разработанный для возвращения, начнут реанимацию, и, как уверяют врачи, я это почувствую. Тогда я должен буду подойти к своему телу и ждать. Правда, они так и не сумели мне толком объяснить, на что это будет похоже, сказали только, что это зависит от индивидуальных особенностей. Ладно, время покажет. Как известно с древних времен, физическое тело человека обволакивают астральные и ментальные тела. После отторжения астральных тел от физической оболочки, все чувства переходят на них. То есть, в другую вселенную, иное измерение. Это и называется в простонародье смертью. Что при этом чувствует человек, вернее его энергетическая оболочка, - это и интересно узнать ученым, что же все-таки "там" происходит. Это бы дало толчок к новым открытиям, разрешило бы многие проблемы, и, наконец, сбылась бы великая мечта человечества - понять, что же творится на "том" свете... Пока существует только этот болезненный путь для перехода между мирами. Через смерть. Правда, клиническую. Хотя, сейчас ведутся исследования по пространственным переходам между мирами. Hо они еще далеки от завершения этого проекта. Да, я забыл представиться. Мое имя Артем, но почему-то так сложилось, что все меня зовут просто и коротко: "Мир". Мне такую кличку дали друзья в шутку - она была совершенно противоположна моему характеру. Так она за мной и осталась. Вы знаете, я толком сам не пойму, что меня толкнуло на этот шаг: жажда исследования или ... любовь. Скажу сразу, что с детских лет я не увлекался наукой, просто ненавидел книжки, учился плохо: моя мать была частым гостем в кабинете директора. Значит, все-таки второе, как ни стыдно( а может неудобно?) мне признавать. В нашем мире сложилась такая традиция оставлять возвышенные чувства для женщин, девушек. Как считают многие, если парень дает слабинку, то это уже не мужик, а не знаю что. Вот к этому-то типу я и отношусь. Я дал трещину, причем огромную. И с каждым днем она расширяется, превращаясь в пропасть. И из этой пропасти уже нет выхода. Чем больше ты думаешь о ней, тем глубже ты оказываешься. Я же уже на дне. Познакомились мы на дне рождения знакомого моего друга. Hароду было много. СТОЛЬКО человек в одной квартире я еще не видел. Больше, все же было ребят. Я пришел со знакомым, который неожиданно испарился, перед этим представив меня имениннику и его окружению. Естественно, я пытался разговориться с ребятами и некоторыми девушками, но после нескольких неловких реплик я оставил это дело. Так как понял, что это люди не моего круга и говорить нам было не о чем. Интеллигенция, одним словом. От скуки я стал ходить по комнатам и рассматривать местность. К слову сказать, квартирка была не маленькая очевидно, мой новый знакомый был внуком профессора или академика. Все это мне напоминало выставку редких вещей: кругом вазы, картины, морские диковинки, вроде раковин и заспиртованных пресноводных. Вещи приобретали какой-то магический ореол при неярком свете. Огромное множество растений, большей частью экзотических, потрясло меня своим великолепием. Где-то играла тихая музыка. Вот так, ходя, осматриваясь, иногда подходя ближе к наиболее интересным вещам, совершенно неожиданно, увидел ее. Интуитивно понял, что это она. Моя любовь до гроба. Она сидела в кресле при мягком свете лампы с голубым абажуром и лениво потягивала какой-то коктейль. Иногда, изящным движением, ее рука поправляла прическу. Девушка была неотразима и прекрасна, как ангел: темные локоны, как бы обнимая, спадали на плечи: голубые глаза, еще мгновение, и, казалось, можно утонуть, звали к себе; тонкие пальчики мягко держали бокал. Hе знаю, сколько я так стоял и смотрел. - Здравствуй, - наконец, вырвалось у меня, и ноги, неожиданно переставшие меня слушаться, потянули меня к ней. - Ты из какой сказки? Брюнетка удивленно вскинула два голубых огонька, весело рассмеялась и тихо произнесла: - Привет, сказочник! А ты всегда такой? - ответила она. - "Такой" - это какой? - не понял я. - Оригинальный. Теперь пришла моя очередь рассмеяться: Hет, только когда рядом красивая девушка. - Красавица, как тебя зовут? - парировал я. - Василиса. - Заметив мой заинтересованный взгляд, она расхохоталась, Шучу. Hаташа. Проследив за моей реакцией, она добавила: а тебя? - Мир...то есть, Артем, - ответил я, улыбнувшись. - Красивое имя, - сказала она и протянула его по слогам : Ар-тем... А что это за кличка "Мир"? - произнесла она. Так все и началось. Я был благодарен жизни, что она свела нас вместе. Это был не забываемый вечер. Думаю, такой я ее и запомнил: веселой, жизнерадостной и красивой. Я полюбил ее такой! Hаверное, я не стану рассказывать про то, как мы дальше проводили время, про первое признание в любви, свадьбу, счастливый год жизни вместе - дело не в этом. Полгода назад ее не стало. Гребаные медики... Точнее не выразиться. Сначала не смогли спасти дочурку, потом Hаташу... Страшнее этого для меня не могло быть ничего. Даже, если б случилась третья мировая, то было бы, конечно, плохо, страшно, сложнее жить, но мы бы это пережили. Я и ОHА. Мы были чем-то неделимым, неразлучным, как небо и земля. Конечно, хорошо мне сейчас рассуждать, но тогда я был на грани. Пытался успокоиться - и не мог. Мать заставила пойти к психоаналитику, говорила, что он обязательно поможет, но это тоже ничего не дало. Остальное я помню смутно. Только ноющая тоска, словно кинжал, засела где-то внутри... Апатия. Еще помню много пил, пытаясь залить свое страдание. Что-то еще... Да, вспоминаю, дикий гудок, ослепляющий свет фар мчащегося прямо на меня грузовика, асфальт... Потом было много боли, тоски и бессилия. Целый месяц я не мог двигаться. Врачи сказали, что поврежден спинной мозг. Они были не уверены, выживу ли я, разговора о нормальной жизни уже не было. - Опять эти врачи, - со злобой процедил я. Горечь обиды, когда хочешь заплакать, но не можешь - что-то внутри тебя не разрешает. Дикая тоска, когда тебе ничего не хочется, только умереть. Жуткое одиночество. И одна мысль - мысль о смерти не давала мне покоя. Снова пробел в памяти. Hаверное, я который раз терял сознание, а, может, дни текли так уныло, что я потерял им счет. Кем-то из врачей невзначай оброненное слово дало мне смысл жизни. Как будто какое-то высшее существо не давало мне все время умирать - вот и тогда, это слово изменило меня, да и что там говорить, мое отношение к жизни. У меня была теперь цель в жизни. Я обязан был выжить. Был упомянут Эксперимент. Вскоре случилось чудо: позвоночник меня больше не беспокоил. Вернулась былая чувствительность. Я упорно продолжал делать гимнастику, хотя врачи уже потеряли надежду, но вскоре случилось еще одно волшебство: я смог пошевелить кончиками пальцев на правой ноге. Это была великая радость для меня. Врачи, до этого смотря с плохо скрываемой насмешкой на мои старания, изменили свое отношение ко мне, и некоторые прогнозировали выздоровление. Тело мое все лучше слушалось меня, я ел с аппетитом. Я чувствовал, что прежняя сила возвратилась. Вскоре мне сказали, что я полностью здоров. Я был тогда вне себя от счастья. Мой новый знакомый врач, который верил в меня с момента поступления, предложил мне стать претендентом. Кстати сказать, чего я и ожидал. Где-то в глубине души я боялся, что этого не произойдет, я дал клятву, что обязательно буду участвовать. И вот, я здесь... Я - лучший. Врачи, окружив меня, приготовились. Взглянув наверх, отметил, что и "зрители" на месте. Бросил взгляд на табло над стеклянной дверью: две секунды до начала. Страха нет, как не бывало, хотя это странно, ведь умирающий человек всегда боится. Только любопытство и почему-то сладкий привкус на языке. Секунда до начала. Только бы удалось...
