Два с половиной года. Два с половиной года и ни одной встречи…
Иногда невозможно понять, что за эти два с половиной года было реальностью, а что надуманным, кристаллизованным вымыслом, суррогатом чувств. Люди очень внушаемы, каждому хочется верить в то, что он кому-то нужен, его кто-то ждет, любит и уткнется носом в шею, если воздуху вдруг перестанет хватать. А его так часто не хватает…
Новогодние праздники, снег падает огромными пушистыми хлопьями, похожими на мыльные. Так же картинно опускается и не тает. Четвертое января, вокзал, билет Москва — Ижевск. Фирменный поезд «Италмас». Я нервно комкаю в руках шарф, ощущаю сильный выброс адреналина в кровь и неприятный холодок по коже. Словно под ней тоненький слой льда, вас никогда не посещало такое ощущение?
Немного трясет, словно на одном из забросов в аномальную зону, на полигон, который оказался действующим, и за мной опять бежит собака, наученная убивать.
В самом деле, это же просто тысяча триста километров. Бояться нечего и некого. Стоит попробовать. Если что-то пойдет не так, я просто сразу же уеду. Первым же поездом. И больше никогда не вернусь.
Я говорю ему, что люблю его, и он делает вид, что верит. Он говорит, что любит меня, и я не знаю, так ли это.
Поэтому я и еду в незнакомый город к нелюбимому человеку.
Посадка закончена, я сижу на нижней полке и смотрю в окно. Напротив меня сидит сально подмигивающий мужчина лет сорока, выразительно переводя взгляд то на бутылку пшеничной водки, то на кровать. Наверное, он тоже во что-то хочет верить. Или верит.
Мерный перестук колес. Раз-два, раз-два. Раз-два, раз-два. Я отсчитываю километровые столбы и дышу на озябшие пальцы.
Окно индевеет, в вагоне холодно. Пар изо рта вырывается. На возмущенные возгласы из соседних купе проводница отвечает, что с отоплением маленькие неполадки. Нужно подождать десяток минут. Просто десять минут.
Я отогреваю дыханьем стекло и провожаю взглядом снежинки. Кто из нас сейчас летит мимо? Они или я? Снег подхвачен воздушным потоком от проходящего мимо поезда или наоборот?
Окошечко медленно расширяется, становится теплее. Столбы летят мимо все быстрее и быстрее, все меньше населенных пунктов проносится мимо, снег тоже куда-то исчез. А вокруг белые поля, опускающиеся на землю сумерки и перестук колес. Раз-два, раз-два.
Слой льда под кожей становится толще и запускает иголки все глубже в тело. А что, если мы с первого взгляда не понравимся друг другу? А что, если я ему? А что, если?.. Если, если, если… Это слово маслянисто скользит на губах, я с нажимом провожу кончиками пальцев по векам, размазывая тени, и беззвучно уговариваю себя прекратить панику. Стоит попробовать. Если что, я просто уеду и не вернусь. Просто уеду.
Как же надо бежать от себя, чтобы в результате очутиться в Ижевске? А что, если я и там не найду себя?
Двадцать четыре года, высшее образование, любимая работа, однокомнатная квартира и фехтование по выходным. На кухне попугай в клетке, ненавижу попугаев, зачем только подарили?
Короткие черные волосы, карие глаза. Безлимитный интернет и ночные разговоры. Словно из Януша Вишневского.
Ему двадцать семь, он программист в серьезной фирме, у него серые глаза с поволокой и голос, от которого по телу расходится тепло. Черный джип, походы в горы на праздники и ротвейлер. Безлимитный интернет и ночные разговоры. Словно из…
Тихонько пищит телефон, смска. — "Уже жду. Так давно жду…" — "А если я не приеду? Если я струсила и сижу в темной спальне с бутылкой вина?" — "Все равно буду ждать. Снег падает… Красиво" — "Я люблю тебя" — "Скорее бы утро. Пошел бы навстречу, да время не обгонишь" — "Спокойной ночи" — "Обними, я почувствую" — "Я люблю тебя. До самого неба" — "И обратно".
Вино в теплой спальне кажется не такой уж плохой идеей. Но чтобы с ним. И в спальне с вином — одна. Как такое может быть?
Небо за окном становится все темнее и темнее. Сколько часов прошло? Пять? Шесть? Неужели предела темноте нет?
Сосед по купе ушел куда-то, захватив бутылку и гадко ухмыльнувшись на прощанье. Пусть. Серые глаза с поволокой и бархатный голос стоят всех сокровищ на свете.
Свет в проходе гаснет, я сижу, прислонившись щекой к ледяному окну и думаю об озерах, полных прохладной хрустальной воды, дробящейся на листьях блестками. О вечных дубах, увитых плющом, о Туманном Альбионе и райских птицах. На конце радуги зарыт клад…
Тихий писк телефона: "Не могу уснуть. Ты с каждой минутой все ближе и ближе, волнуюсь, как школьник" — "Ложись, я обниму" — "Я не чувствую…" — "Потому что я еще не приехала. Спи, утром я буду рядом" — "Посмотри на небо" — "А что там?" — "Я тоже смотрю. Мы вместе смотрим на одно и то же небо. Кажется, сейчас я могу взять тебя за руку" — "Поцелуй меня и ложись спать" — "Я люблю тебя. И буду ждать с самого утра. Задолго до того, как ты приедешь".
Я сворачиваюсь клубочком на жесткой полке и вижу серые глаза…
Я сразу и не поняла, что случилось. Просто меня швырнуло спиной на стол, а потом весь мир закружился и сузился до одной пульсируюшей точки — левом легком. Глаза заволокло алым туманом, я ощутила ледяной воздух на щеках и крупинки льда, застывающие на ресницах. Вокруг все было покрыто белым снегом и битым стеклом. Белым стеклом и битым снегом… Звезды холодные и колючие, кажется, я вылетела через стекло. Огоньки вдалеке сливаются с горизонтом.
