Да, я дракон. Я еще не стар — мне 350 лет, и большую часть своей жизни я провел в этих местах. Мы, драконы, не любим путешествовать и вообще прилагать большие физические усилия — мы по натуре созерцатели. Если бы ваша масса составляла несколько десятков тонн, вы бы тоже предпочитали двигаться как можно меньше, ибо, как бы ни были сильны ваши мускулы, инерцию никто не отменял. Однако с тех пор, как здесь вырос этот городишко, Локерсвилль, я все чаще подумываю о смене места жительства. Эти двуногие кого угодно заставят пересмотреть свои принципы.
Хочу сразу же заметить, что я не страдаю ксенофобией. Испытывать неприязнь к другой расе только из-за того, что она не похожа на твою собственную — это, знаете ли, варварство. Я всегда старался относится к людям с симпатией, как бы трудно это ни было. Но эти существа просто переполнены тупой злобой! Мало того, что они непрерывно воюют друг с другом (и без всякой пользы, прошу заметить), так они еще и видеть не могут дракона без того, чтобы не попытаться его убить! Казалось бы, ну какое им до нас дело? Мы живем в глухих лесах и пещерах, они в городах и деревнях; мы не мешаем им строить здания и дороги, не вытаптываем их посевы — наши интересы практически не пересекаются. Правда, иногда мы едим их скот — но гораздо чаще нашей пищей служат лесные звери, в том числе и те, что нападают на их стада! Если бы не мы, они не знали бы, куда деваться от волков — так имеет право голодный дракон изредка полакомиться им же сохраненной коровой? Собак, охраняющих их скотину, они же кормят мясом! В конце концов, это они, бездумно вырубая леса и истребляя оленей, вынуждают нас подобным образом разнообразить свое меню. Да, мы — не вегетарианцы. И это вполне естественно, травоядные не могут стать разумными существами. Попробуйте дня три подряд пожевать жвачку, и я посмотрю, что станет с вашим интеллектом. Но никогда — я подчеркиваю: никогда! — ни один порядочный дракон не нападал на человека первым и не ел его. Все-таки люди — вершина эволюции млекопитающих, как мы — вершина эволюции пресмыкающихся, а наш принцип — уважение к любому разумному виду. Конечно, и среди драконов встречаются выродки, которым плевать на любые законы. Но нельзя же по ним судить обо всей расе! В конце концов, среди людей таких выродков гораздо больше!
Мало того, что мы стремимся не причинять людям вреда; те из нас, у кого человеческая неблагодарность не отбила окончательно веру в добро и справедливость, пытаются им помогать. Но всякий раз, когда я спасал людей от диких зверей, пожара, наводнения или их же вооруженных сородичей, спасенные пытались меня убить! Однажды, когда войско соседнего феодала осаждало Локерсвилль, я появился на поле боя, чтобы без всякого кровопролития разъединить враждующих. Ведь эта бойня — как и все их сражения — не имела никакого смысла не только в плане благополучия расы в целом, но даже с точки зрения интересов самих участников. Сегодня феодал возьмет и разграбит Локерсвилль, завтра локерсвилльцы очухаются, соберут ополчение и врежут феодалу. В результате каждая сторона понесет потери, а больше ничего не изменится. Так вот, стоило мне выйти к противникам, как обе стороны, забыв о своих разногласиях, обрушились на меня с двух сторон! Конечно, их стрелы и копья не могут причинить мне вреда (если только не попадут в глаз), но камни катапульт и горящая смола — это, должен вам заметить, уже кое-что! Пришлось ретироваться со всей возможной поспешностью; и, едва я это проделал, как осаждающие и осажденные немедленно возобновили свое бессмысленное побоище…
Даже когда ни Локерсвилля, ни других поселений здесь не было в помине, и я в принципе не мог помешать никому из двуногих, сюда регулярно приезжали рыцари — с какой бы вы думали целью? — ну разумеется, прикончить меня. Сначала я старался только ранить их, в надежде, что они образумятся сами и образумят других — хотя, замечу, деликатничать с ними нелегко, люди настолько несовершенны физически, что сущий пустяк убивает или калечит их. Но рыцари объявлялись снова и снова, причем их приемы становились все более подлыми — они нападали на меня, когда я спал, и сразу пытались выколоть глаза копьями. Тогда я стал их убивать — в конце концов, даже их законы признают право на самооборону! Однако вместо погибших приезжали новые, а с тех пор, как они настроили замков в округе, вообще не стало житья. Похоже, что рыцарь — самая глупая разновидность человека… хотя, с другой стороны, именно рыцари образуют у них правящий класс, а разве умные позволили бы глупцам править собой? Эти маниакальные убийцы чрезвычайно кичатся своим высоким происхождением, а воняет от них хуже, чем от последнего крестьянина — потому что, хотя ни те, ни другие никогда не моются, но крестьянина хотя бы обдувает свежий ветер, а рыцарь закупорен в своей железной банке. Эта скорлупа весит столько, что они не могут сесть на коня без посторонней помощи, однако помешаны на подвигах и доблести. В свободное от доблести время они грабят соседей и обращаются со своими крестьянами хуже, чем с собаками, а подвигов у них всего два: заурядный выбить из седла себе подобного, и великий — убить мирного, никому не желающего зла дракона.
