11-е катора, рейд Фот-Камаррола
Запах гари отчетливо различался даже на внешнем рейде, где стоял «Мститель», – заходить в бухту без лоцмана капитан Диего Раскона не рискнул. Единственный же в Фот-Камарроле лоцман в данный момент находился где-то на бриге, прочно севшем на мель посреди бухты. Где-то… точнее сказать взялся бы разве что демон пламени – отчаявшись стащить корабль с мели, пираты попросту подожгли его. Столб черного, словно душа еретика, дыма и привлек в итоге внимание капитана коронного фрегата… увы, слишком поздно. К величайшему сожалению жителей городка, а также тана Диего, пиратский бриг явился в Фот-Камаррол не в одиночестве.
И теперь капитану «Мстителя» приходилось вдыхать запах гари – и слушать, как брат Агероко, то и дело прикладываясь к чарке с «розовым», зачитывает список «обид, насилий, бесчинств и иных злодеяний, кои добрые подданные Его Величества от еретиков претерпели». Свиток был длинный, злодеяния – однообразны, ошибки же, сделанные малограмотным писарем, – изобильны, и потому не стоило удивляться, что паузы в бормотании монаха случались все чаще.
– Правильно готовить мокковые плюшки, – дождавшись очередного «дзинь – буль», задумчиво произнес тан Диего Раскона, – по эту сторону океана умеет лишь один человек. Хыске, зеленокожий повар Шотта Дисканца из Сулитаяче.
– Этого пузатого коротышки-ростовщика? – Занявшая любимую капитанскую кушетку Интеко отставила в сторону тарелку с виноградинами, прищурилась и вытянула руку, ловя на прицел воображаемого пистолета сундучок в углу каюты. – Вечно бледного, суетливого и вообще похожего на подгорного карлика?
– В некоторой степени, – усмехнулся Раскона. – С одной стороны, конечно же, тан Шотт является верным сыном нашей Матери-Церкви… на многочисленные нужды которой он жертвует часто и щедро. С другой же, мне представляется весьма сомнительной идея, будто гномы из банковского дома «Фрагли, Латий и Кувельхюм» доверили управление своим заморским филиалом существу, не являющемуся их сородичем… хотя бы частично.
– Между прочим, ростом он примерно с тебя, – заметила женщина. – Да и манерой к месту и не к месту лепить на камзол кружева вы с ним схожи.
– Скорее, – возразил капитан, поправляя одно из вышеупомянутых кружев, – схожи в этом наши портные.
– Ну да, столичная мода, как же, как же… А к чему ты вспомнил про Шотта именно сейчас?
– Абсолютно ни к чему, – Диего удивленно моргнул, словно и в самом деле был озадачен собственными словами. – Брат Агероко, прошу простить, что прервал вас… продолжайте.
– …а также, – невозмутимо продолжил красный монах, – потребовали стадо в триста голов на прокорм себе, кое, по слезной мольбе городских обывателей, собрал и доставил еретикам благородный тан Астольфо Варрача. И было то стадо из быков-двухлеток трайбантской породы, каковые в Сулитаяче стоят никак не меньше осьми лерров за голову, что в сумме составляет…
– Врет! – перебила монаха Интеко. – Брешет, как упившийся попугай. Во-первых, не восемь лерров, а шесть. Да и то если благородный тан Астольфо начнет самолично торговать своими быками на тамошнем рынке… а мясники Сулитаяче не проломят благородному тану голову – потому как местный цех давно уже сбил оптовую цену до трех лерров. Ну а во-вторых: где Сулитаяче, а где Фот-Камаррол! Этот Варрача еще бы столичную цену назвал…
– Благородной тане…
– Что? – с вызовом глянула на капитана женщина. – Не пристало выражаться подобным образом?
– Скорее, – улыбнулся Диего, – не пристало так хорошо разбираться в ценах на быков.
– Мне, – монах почесал щеку, вернее, отросшую за последние дни щетину, – припоминается одна урсийская, кажется, поговорка, удивительно точно, на мой взгляд, характеризующая данную ситуацию.
– Про телушку за морем? – уточнил Раскона. – Да… я тоже ее припоминаю… однако, увы, в данном случае на помощь к благородному тану Астольфо спешит иная урсийская поговорка.
– И которая?
– О ложке, – невозмутимо сообщил капитан. – Той, что к обеду. Не доставь тан Варрача своих быков, пираты наверняка сожгли бы город. А он стоит больше стада быков… даже по ценам Куальвея.
– То есть ты намерен ему заплатить?
– Я?! – удивился маленький тан. – И не подумаю. А даже если б и подумал, – после короткой паузы добавил он, – то уж точно не смог бы проделать сие в установленном порядке. Выплатами пострадавшим от еретиков занимается особый чиновник от казначейства, к коему этот свиток и будет в итоге доставлен…
– …чтобы оказаться погребенным среди горы подобных записулек, – с горечью сказала Интеко. – Или же – на помойке за губернаторской канцелярией. Выплаты пострадавшим! Сколько таких вот прибрежных городков разграбили еретики за последние годы?! Много… а вот человека, получившего из казны хоть медяк, я пока не встречала ни одного.
– Но это же не значит, что таковых не существует вовсе, – неожиданно развеселился Диего. – Мало ли на свете чудес? Не правда ли, брат Агероко?
– Сотворенных милостью Великого Огня – неисчислимое множество, – сказал монах. – Если же вести речь о чудесах нрава людского: милосердии, сострадании…
– Вы с ней сговорились! – обвиняюще заявил капитан. – И теперь обкладываете со всех сторон, словно королевские егеря – матерого зверя. Так вот, знайте: Диего Раскона – это вам не кабан!
