Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.
Гамлет[1]
Одно из немногих все искупающих качеств наставников, я полагаю, заключается в том, что при случае их можно одурачить. Это было верно, когда мать учила меня читать, это было верно, когда отец пытался сделать из меня фермера, и это верно теперь, когда я обучаюсь магии.
– Ты совсем не практиковался! – прервал мои размышления резкий упрек Гаркина.
– А вот и нет! – возразил я. – Просто это очень трудное упражнение.
Словно в ответ левитируемое мною перо начало дрожать и колебаться в воздухе.
– Ты не сосредоточиваешься, – обвинил он меня.
– Это ветер, – не согласился я.
Мне хотелось добавить: «От того, что ты так орешь», – но я не посмел. Гаркин в самом начале наших уроков продемонстрировал свое неумение ценить дерзких учеников.
– Ветер! – презрительно фыркнул он, передразнивая меня. – Вот как надо, болван!
Мой мысленный контакт с предметом моей сосредоточенности прервался, и перо вдруг взмыло к потолку. Там оно дернулось и остановилось, словно вонзившись во что-то, хотя все еще находилось в футе от деревянных стропил, потом оно стало медленно вращаться вокруг своей оси, а затем перевернулось и заскользило по невидимому кругу, словно подхваченный смерчем лист.
Я набрался смелости и посмотрел на Гаркина. Он развалился в кресле, свесив ноги, и явно посвящал все свое внимание пожиранию жареной ножки ящероптицы – могу добавить, пойманной мною. Ничего себе сосредоточенность!
Тут он вдруг поднял голову, и наши глаза встретились. Отворачиваться было слишком поздно, и поэтому я просто поглядел на него в ответ.
– Проголодался? – Посреди его вымазанной жиром седоватой бороды вдруг обнаружилась волчья усмешка. – Тогда покажи мне, много ли ты напрактиковался.
Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что он имел в виду, затем я с отчаянием поднял глаза. Перо медленно снижалось и было уже на высоте плеча. Заставив внезапное напряжение покинуть тело, я мысленно протянул руку. Мягко, образуя подушку, не сшибая его…
Перо остановилось в двух ладонях от пола. Я услышал тихий смешок Гаркина, но не позволил ему нарушить мою сосредоточенность. Три года я не давал перу коснуться пола, не дам и сейчас.
Медленно-медленно я поднял перо, пока оно не остановилось на уровне глаз. Затем, обернув его мыслью, стал вращать вокруг своей оси, после чего заставил перевернуться. В ходе моих экзерсисов движения пера были не такими гладкими и уверенными, как тогда, когда этим занимался Гаркин, но оно безошибочно двигалось по заданному ему пути.
Хотя с пером я не практиковался, но все же практика в левитации у меня была. Когда Гаркин отсутствовал или был занят собственными исследованиями, я посвящал большую часть своего времени левитированию металлических предметов – если точнее, ключей. Каждому виду левитации присущи свои особые проблемы. С металлом трудно работать, потому что это материал инертный. Перо, когда-то бывшее частью живого существа, откликалось легче… намного легче. Для поднятия металла требовалось усилие, для маневрирования пером требовалась ловкость. Из этих двух материалов я предпочитал металл. Мне виделось прямое применение навыка работы с ним в выбранной мной профессии.
– Уже прилично, малец. А теперь положи его обратно в книгу.
Я улыбнулся про себя.
Книга лежала в раскрытом виде на краю рабочего стола. Я опустил перо по плавной ленивой спирали, давая ему слегка пройтись по страницам, поднял вверх по крутой дуге, остановил и повел обратно. Когда оно во второй раз приблизилось к книге, я высвободил часть своего мозга для броска вперед. Перо чиркнуло по страницам, книга захлопнулась, словно челюсти голодного хищника, схватив мой снаряд на лету.
– Хм-м-м… – протянул Гаркин. – Чуточку напоказ, но эффектно.
– Всего лишь малость из того, что я разработал, пока практиковался, – небрежно бросил я, мысленно протянув руку к другой ножке ящероптицы. Однако, вместо того чтобы грациозно проплыть к моей ожидающей руке, она осталась на деревянной тарелке, словно пустила корни.
– Не так быстро, мой маленький воришка. Значит, ты практиковался, да? – Он задумчиво гладил бороду, не выпуская из руки полуобгрызенной кости.
– Разумеется, разве незаметно? – Мне пришло в голову, что Гаркина не так легко одурачить, как иногда кажется.
