Картина первая
Ранчо в горах. Гостиная. Современный интерьер. Сквозь раскрытые двери террасы и окна вдали виднеются белые шапки гор, ближе пальмы, кактусы. Много солнца, красок.
Рената сидит с гитарой в руках, поет.
Рената (поет).
Кто не терпит тьмы —
тот любит солнце.
Кто не терпит тишины —
тот любит бурю.
Кто побеждает обман —
тот любит человека.
Кто срывает цепи —
тот любит свободу.
Появляется Брук с письмом в руке.
Брук. Рената, что с тобой?
Рената. Ничего… Пою.
Брук. Слышу. Но что ты поешь?
Рената. Кажется, эту песенку называют «Одой солнцу».
Брук. Почему бы тебе тогда не петь «Интернационал»?
Рената. Ах, мама… Во всем ты видишь политику.
Брук. С «Одой» эти оборванцы…
Рената. Почему я должна себе отказывать в том, что мне нравится?
Брук. Я думаю, вполне достаточно того, что я уже сказала.
Рената. Битлы надоели. А в песнях Орнандо что-то есть. Они отсюда. Они… как это небо, как эти горы. Мы их горланили в Париже. Ма, представляешь, закатываемся мы куда-нибудь до утра…
Брук. Я позволю себе напомнить, дочка, что здесь не Париж. Что подумают о тебе в обществе?
Рената. Что же мне, и петь уже нельзя?
Брук. Рената, ты меня отлично поняла. Пой все, что хочешь, но от песенок этого убийцы меня избавь. Кстати, его наконец-то поймали.
Рената. Знаю.
Брук. И, слава богу, повесят.
Рената. Его политика меня не интересует, но песенки он делать умел. Послушай, это же здорово! (Играет, поет.) Такая штуковина даже мертвого поднимет! Ма, послушай!
Брук. Рената, ты знаешь – я никогда не прошу дважды.
Рената, вздохнув, откладывает гитару в сторону.
Рената. Ма, почему ты сегодня такая строгая?
Брук (протягивает конверт). Прочти.
Рената (взяв конверт, вертит его в руках). Мистер Маклой? Уже неинтересно… (Возвращает конверт матери.)
Брук (горько улыбнувшись). Тебя ничто в жизни не заботит… Ты хотя бы поинтересовалась, о чем он пишет… ну, даже не из женского любопытства… Хотя бы для того, чтобы доставить мне несколько приятных секунд.
Рената. Ты прекрасно знаешь, что я тебя жутко люблю и без энергетического кризиса, курса наших акций, перспектив на лондонской бирже и прочей чепухи, которой Маклой забивает твою голову. Ну что, я догадалась? Ма, все-таки твоя дочь не совсем еще круглая идиотка!
Брук. На этот раз письмо другого содержания.
Рената. Скажи пожалуйста! А что с Маклоем, не заболел ли он?
Брук (смеется). Хватит дурачиться, малыш! Садись, давай поговорим серьезно.
Рената. Не сердись… (Целует мать в щеку.) Я вся внимание.
Брук. Маклой очень раздражен…
Рената. Ничтожество!
Брук. Подожди, не торопись… Мне пока что не удалось получить согласие правительства на строительство аэродрома здесь, в Бриллиантовой долине. И самое главное – на собственных рейнджеров для охраны этих аэродромов.
Рената. Зачем тебе собственные рейнджеры? Пусть им платят эти идиоты из правительства!
Брук (мягко). Подожди, малыш, мы с тобой не бежим на короткую дистанцию. Зачем мне личные аэродромы?
Рената. Вывозить руду! Я не так уж глупа! Кстати, свою яхту я назвала «Урания»! Правда, красиво? И потом в этом названии есть какой-то модерн…
Брук. Но для чего аэродромы, если не будет нашей охраны?
Рената. Вот это уже для меня сложно.
Брук. Почему бы нам не пользоваться их аэродромами и не платить налогов?…
Рената (догадавшись). А если свои рейнджеры? И почему ты не президент Соединенных Штатов?
Брук. Да, но генералы в правительстве тоже не дураки. Согласия они мне не дали.
Рената. После всего, что ты для них сделала?
Брук. Маклой в ярости. Он прислал ультиматум: или я организую поставку руды в Нью-Джерси, или…
Рената. Или?
Брук. Или он не продлит наш заем на четыреста миллионов долларов и мы фактически обанкротимся. От всех наших мечтаний останется горстка пепла.
Рената. Верни ему этот заем, и дело с концом.
Брук. Четыреста миллионов? Откуда? Месяц назад Венесуэла национализировала мои заводы. Прямо из кармана вынули почти двести миллионов!
Рената. Но ведь Маклой твой лучший друг?
Брук. Друг – это не профессия. Он банкир.
Рената. Значит, мы уже горстка пепла?
Брук. Еще нет, но…
Рената. Ма, но я надеюсь, что мое кругосветное путешествие на «Урании» все-таки состоится? Ты что-нибудь придумаешь?
Брук (помолчав). Спасти нас может только Хуан Кандия.
Рената. Его самого спасать надо! Он еле на ногах стоит!
Брук. Ну что ж, зато он силен другим.
Рената. Именно поэтому ты позвала его сегодня раньше, чем других?
Брук. Наконец и ты начала думать. (Посмотрев на часы.) Он опаздывает.
Рената
