– Если страдать за правду, так уж всем, – сказала Юлька Полундра, загребая кроссовками палые листья под ногами.
Ее подруга Белка Гринберг хлюпнула носом, выражая согласие. Третья подруга, Натэла Мтварадзе, промолчала. Она не плакала, но ее черные глаза были полны слез.
Вся компания возвращалась через старый парк из школы после первого в их жизни гражданского акта протеста. Собственно, акт протеста совершила Натэла, но верные подруги продемонстрировали полную солидарность, выразившуюся в демонстративном уходе всех троих с урока труда.
«Трудиха» невзлюбила Натэлу с первых учебных дней. Обе они – и учительница, и ученица – в сентябре пришли в эту школу впервые. Натэла переехала с родителями из Сухуми, Светлана Леонидовна перевелась из другого района. Она была самой молодой и самой эффектной внешне учительницей в школе – высокая, светловолосая, носящая умопомрачительные джинсы и немедленно влюбившая в себя физкультурника Терминатора, который теперь торчал в кабинете труда среди кастрюль и швейных машинок чаще, чем в своем спортивном зале. По общему мнению учениц, место Светланы Леонидовны было не в школе, а на подиуме. Ее конфликты с Натэлой начались на первом же уроке. Объявив сидящим за столами девочкам, что обучение начнется с кулинарии, преподавательница попросила открыть тетради и принялась диктовать рецепт каких-то невероятных отбивных в кислом сливовом соусе. Девочки послушно скрипели ручками, но через несколько минут Светлана Леонидовна заметила, что Мтварадзе не работает.
– В чем дело? – вперила она строгий взгляд в ученицу. – У тебя не пишет ручка?
Натэла встала. Очень вежливо, как всегда в разговорах со взрослыми, она сказала, что ручка ее в порядке, но она не видит смысла записывать хорошо известный ей рецепт. В классе наступила тишина: девочки заинтересованно уставились на новую учительницу. Юлька и Белка, живущие с Натэлой в одном доме, знали, что той ничего не стоит приготовить не только отбивную в соусе, но и накрыть полный праздничный стол человек на пятьдесят. Но учительница этого не знала и потому возмутилась:
– Может быть, ты тогда и продиктуешь вместо меня?!
– Если вы устали – то пожалуйста, – невозмутимо кивнула Натэла. И, не садясь на место, внятно и четко продиктовала всему классу рецепт отбивной, попутно заменив уксус вином «Напареули». – Можно взять «Ахашени», но оно пересушивает, – добавила ученица. И присовокупила, что солить мясо перед жаркой – только его портить.
Девочки были так ошеломлены, что записали все слово в слово. Тишина стояла мертвая, словно рецепт диктовала не их одноклассница, а директор школы. К концу Натэлиной лекции лицо Светланы Леонидовны приняло цвет томатной подливки, но, к счастью, прозвенел звонок. К концу перемены половина школы знала, как Мтварадзе из седьмого «Б» «срезала» новую училку.
Будь Светлана Леонидовна постарше и поопытнее, она, возможно, смогла бы свести инцидент к шутке и сохранить авторитет в классе. Но молодая преподавательница, похоже, всерьез обиделась на тринадцатилетнюю ученицу, и у Мтварадзе начались проблемы на уроках труда. Конфликт усугублялся еще и тем, что Натэле в самом деле было нечего делать на этих уроках. Она рассказывала подругам, что в прежней школе на уроках труда ей позволяли заниматься домашними заданиями где-нибудь на задней парте, что она и делала с четвертого по шестой класс. Но теперь…
Натэла искренне не хотела ссориться с учительницей и держалась с великолепной вежливостью – к восхищению Юльки Полундры, которая признавалась, что на месте Натэлы давно бы «придушила на фиг эту пипетку крашеную!». «Она натуральная, – дипломатично поправляла Натэла и добавляла: – Она меня старше, я не могу». Подруги, хорошо знавшие Натэлино воспитание, только вздыхали. Натэла даже пошла на жертвы и терпеливо записывала на уроках в тетрадь рецепты элементарных блюд, которые с легкостью могла приготовить даже ее младшая сестра. Но когда месяц спустя перешли к шитью, конфликт разгорелся с новой силой. Натэла отказалась рассчитывать с помощью калькулятора размеры выкройки юбки, заявив, что привыкла размечать ткань на глаз.
– Ну, продемонстрируй нам в таком случае свое мастерство! – снова вышла из себя Светлана Леонидовна.
Натэла пожала плечами. Раскатала на столе принесенную голубую ткань, сколола ее в нескольких местах булавками, пометила кое-где куском мела, взяла ножницы, несколько раз щелкнула ими – и развернула геометрически ровные выкройки юбки с кокеткой.
– А кокетку кроим так… – хотела было приступить к следующему этапу Натэла, но учительница оборвала ее:
– Достаточно, садись! И не отвлекай остальных! Напрасно ты считаешь, что самая умная!
Натэла, у которой и в мыслях ничего подобного не было, тем не менее промолчала, и, к разочарованию Полундры, скандала на сей раз не произошло. Он грянул сегодня, в пятницу.
По указанию Светланы Леонидовны девочки должны были сострачивать на машинках уже готовые части юбки. Когда все расселись по машинкам и дружно принялись заправлять нити (Юлька Полундра до сих пор не могла овладеть этой наукой), учительница увидела, что Мтварадзе опять сидит неподвижно и смотрит на нее в упор черными глазами.
