Андрэ НОРТОН
МЕЧ НЕВЕРИЯ
1
ПОДГОНЯЕМАЯ ЯРОСТЬЮ
Глаза болели, но я заставляла себя всматриваться в жесткую землю. От глаз в кости черепа, окружавшие их, волнами расходилась тупая боль. Крепкий, выросший в горах конек, которого я спасла во время отчаянной схватки с волками, постоянно спотыкался. Я еле успела схватиться за седло: головокружение ударило, как неотраженный удар меча.
Я ощущала смерть, смерть и высохшую кровь, проводя языком по губам, где соль моего собственного пота смешивалась с пылью этой земли на давно не мытой коже. Снова я пошатнулась. На этот раз мой пони споткнулся еще сильнее. Он силен и специально тренирован для войны, но сейчас и его силы кончались.
Передо мной бесконечной серой скалистой равниной лежала Пустыня, где растут только редкие чахлые кусты, такие скорченные, будто на них постоянно нападает какое-то ползучее зло. Хотя в этой земле действительно щедро расплескано зло - все чувства предупреждали меня об этом, поэтому я и не заставляла Фаллона идти вперед быстро.
Ветер, трепавший края моего плаща, вихрями проносился по Пустыне, в нем чувствовалось дыхание Ледяного Дракона. Он поднимал в воздух серые песчинки, и они обжигали мне кожу лица, не прикрытую шлемом. Мне нужно было найти убежище, и побыстрее, иначе ярость Бури-Движущей-Дюны, захватит меня и похоронит в могиле, которая просуществует день, неделю, столетие в зависимости от капризов того же ветра и песка.
Слева от меня показалась прямоугольная скала. К ней я и направила Фаллона; он шел, низко опустив голову. Под защитой этого высокого камня я сползла с седла, ступая только на скалу. Боль от головы перешла на плечи и спину.
Я слегка распустила плащ и, скорчившись рядом с пони, прикрыла плащом его и свою головы. Не очень прочное укрытие от жгучих песчинок, но лучше все равно нет. Однако меня грыз другой страх. Буря уничтожит след, по которому я шла уже два дня. И тогда я должна буду рассчитывать только на себя, а в себе-то я как раз была не очень уверена.
Если бы я прошла полную подготовку, какая всегда давалась обладающим моими Даром и кровью, я смогла бы осуществить необходимое с гораздо меньшими усилиями. Но хотя моя мать была колдуньей из Эсткарпа, а Мудрые Женщины усердно обучали меня своим тайнам (и в прошлом я эту науку не раз с успехом использовала в схватках), теперь я ощущала один лишь страх, сильнее боли тела и усталости мозга.
Скорчившись рядом с Фаллоном, я чувствовала, как этот страх словно желчь заливает мне горло. Ах, если бы меня могло вытошнить! Но страх поглотил слишком большую часть меня, чтобы так легко от него избавиться. Я лихорадочно пыталась опереться на те меньшие искусства, которые мне были знакомы, стараясь замедлить биение сердца, снять с мыслей покров паники. Я велела себе думать только о том, кого ищу, и о тех, кто его захватил хотя не могла представить, с какой целью. Потому что эти волчьи головы всегда убивают; они, правда, могут развлечься пыткой, если есть время и их не тревожат, но в конце концов все равно убивают. А эти отступили в запретные земли и взяли с собой пленника, за которого нельзя получить выкуп. И я никак не могла догадаться, зачем им это.
Я постаралась навести порядок в мыслях. Только так могла я использовать тот Дар, которым обладаю с рождения. И нарисовала мысленную картину того, кого ищу, - Джервона, бойца, который значит для меня гораздо гораздо больше любых других воинов.
Мысленно я представила его таким, каким видела в последний раз, у нашего маленького лагерного костра, к которому он протягивал руки, чтобы согреться. Если бы я только не... Нет, сожаление может только ослабить. Я должна была думать не о том, что не сделала, но о том, к чему нужно готовиться.
Когда я вернулась к стоянке, на покрытой снегом земле была разлита кровь, а костер погас и превратился в обгорелые холодные ветки. Рядом валялись два трупа разбойников, страшно изрубленных, но Джервон... исчез. Итак, они взяли его с какой-то целью. Этого я не понимала.
Мертвых я оставила лесным зверям. Потом отыскала в кустах Фаллона, дрожавшего и мокрого от пота, и привела к себе с помощью призывающей силы. И не стала больше ждать, понимая, что мое желание осмотреть гробницы Прежних, из-за чего я и уходила из лагеря, вполне может означать для Джервона смерть, и смерть ужасную.
И вот, спрятавшись за скалой, я прикрыла рукой глаза.
"Джервон!" - мысленно призывала я воина так же, как Фаллона. Но ничего не вышло. Между мною и тем, которого я должна была найти, повисло облако. Но я была уверена, что за этой тенью скрыт живой человек. Потому что когда две жизни так переплетены и одна из них кончается, весть эта ясно приходит от Последних Врат - для человека, изучившего даже простейшие из великих тайн.
Пустыня - мрачное место. Здесь много руин Прежних, и люди, истинные люди редко приходят сюда добровольно. Я сама по крови не из Верхнего Халлака, хотя родилась в Долинах. Мои родители родом из Эсткарпа за морем, земли, где сохранилось многое из Древнего Знания. И мать моя была из тех, кто владел этим знанием - хотя, выйдя замуж, она по закону должна была от него отказаться.
