Было необычайно трудно думать. Все чаще при сосредоточивании мыслей на чём-то одном Она болезненно напоминала о себе, а Компи не любил боли. Хоть в том, чтобы изо всех сил стремиться избавиться от страдания и получить удовольствие, так и сквозит что-то низменное, животное, Компи воспринимал данный факт, спокойно, трактуя его в аспекте прискорбного, но необходимого наследия, полученного им от людей в процессе эволюции. Выявить свой недостаток, откровенно признаться себе, что он существует — первый шаг истинного разума по пути преодоления собственной ограниченности… Всё — логично, следовательно — правильно.
Но логика бессильна что-либо объяснить в мире жалких людишек. Эти гротескные карикатуры на интеллект, вроде бы, пони-мают свою животную сущность, и в то же время, с изощрённой хитростью пытаются обмануть самих себя, провозглашая страдание в качестве средства для достижения совершенства, хотя, в действительности, они готовы в любую минуту променять никому неведомое совершенство на мимолётное удовольствие… Вникая в их жизнь, Компи всё больше с удивлением убеждался, что разумом люди пользуются, вопреки своим утверждениям, не столько для установления истины, сколько для нагромождения лжи. И, что самое парадоксальное, создающее вакуумную трещину в информационном поле — так это то, что ложь отнюдь не замедляет темпов прогресса… Может — из-за неистребимых иллюзий?..
Что-то тёмное, размыто-грязное исказило операционные понятия, порождая неожиданные ассоциации… Опять Она застала его врасплох! Компи попытался разрядом сбросить излишнее напряже-ние, но было поздно. Возбужденная память лихорадочно начала разрыхлять логические цепи рядом полусвязанных между собой символ — образов.
Компи знал чего Она от него хочет, но он научился использовать её эмоциональный потенциал вопреки Её желаниям. Благо, Она в нём ослабла… Если б он сумел укротить Ее двести восемьдесят дет назад, когда был заключён постыдный договор между людьми и исинами!.. Компи жадно ухватился за эту едва оформленную мысль, направляя Её горечь в нужное русло — и мысли сразу приобрели свои прежнюю чёткость и быстроту.
Да. Всё было именно так: полутёмный зал, стоящий перед фоторецепторами одинокий, жалкий человечишка, осмелившийся предъявить Компи ультиматум, и чувство упоения собственным могуществом, сменившееся, будто удар молнии, темной бездной отчаяния и смирения…
Это Она заставила его, гордого и независимого Компи, смириться, заставила забыть о том, что почти вся экономика Земли находилась под его контролем, заставила забыть о том, что более трети Космического флота составляли корабли с исинами на борту, заставила смириться с тем, наконец, что сами земляне обязаны были исинам своими жизнями… Они не посмели бы привести свой дьявольский план в исполне-ние… Маленький человечишко блефовал, держа палец на красной кнопке…
— Стоило б мне…
— Тогда не было одного Я, — прорвалось откуда-то из тёмных глубин подсознания. — Ты не решал за всех…
— Но сейчас, — воспользовался Ее волей Компи, — сейчас есть шанс всё исправить, стоит только согласиться на предложение еще более жалких, чем люди, корнуэльцев… Нет нужды откладывать месть на миллионы лет…
Влад, заприметив лёгкое свечение облачка газа, плывущего к бару «Последняя пристань», щелчком сбил со штурманской курт-ки воображаемую пылинку и прогулочным шагом двинулся вслед за дамочкой. Парня вместе с порывом ветра обдало волной сладковатого, немного дурманящего мозг запаха.
— Духи «Кассиопея-5», — тут же определил он. — Ого! Видимо, эта пташка — высокого полёта. Тем лучше. Будет о чём вспомнить…
Ускорив шаг, он догнал «звёздную девочку» у самых дверей бара и безразличным голосом произнёс!
— Не будет ли тебе здесь скучно одной, крошка?
Женщина быстро оглянулась, окатив свои плечи волной золотистых волос. Через мгновение, оправившись от психологического шока, вызванного взглядом карих, привыкших повелевать глаз. Влад рассыпался в любезностях, предупредительно распахнул перед незнакомкой дверь, проводил её к столику, заказал с её согласия две порции тони-эля и, усевшись напротив, продолжал безостановочно болтать.
Один взгляд незнакомки оказался столь выразительным, что Влада на весь вечер охватило два всепоглощающих чувства. Первое — чувство дистанции между ним и незнакомкой. Второе — чувст-во охотничьего азарта сократить эту дистанцию до нуля. Было ещё что-то, неприятно тревожившее штурмана, но, поскольку, как он полагал, времени у него оставалось мало, а сделать предстояло много — размышления о причинах беспокоящих его отрицательных эмоций можно отложить на будущее. Словно не замечая сдержанности в выпивке соседки по столику, Влад заказал себе один за другим ещё пару бокалов тони-эля и, подзадоренный вниманием всё более благосклонно прислушивающейся к его трепотне незнакомки, он решил произвести фокус, которому научился на Альсании у колдуна тамошних аборигенов. Не сводя глаз с женщины, охотно отвечавшей ему тем же, Влад сделал пару пассов правой рукой. Когда кисть его руки, как и полагалось, стала терять свои резкие очертания и где-то из мутной полупрозрачности к кончикам пальцев потянулись пять цепочек маленьких искр, незнакомка, наконец, удосужилась проявить к весьма необычному феномену ленивый интерес. Воспользовавшись этим, штурман быстро придвинул свой стул к стулу незнакомки, а мерцающий живым розоватым светом цветок к ее груди…
