1872 год
— Это просто нелепо! — Леди Брэнстон была вне себя от ярости. — Я даже не представляю себе, что могло бы вызвать большее недовольство герцога, чем присутствие на его приеме глупой, неотесанной девчонки!
— Не понимаю, с чего это Катрина должна оказаться глупой, — несколько высокомерно произнес лорд Брэнстон. — Мой зять был исключительно умным человеком, так же как и моя сестра.
И он холодно добавил:
— У них было мало денег, и они прожили всю жизнь за границей, но это отнюдь не говорит о том, что они были глупыми людьми.
По его тону жена поняла, что зашла слишком далеко.
Обычно она могла уговорами и лестью добиться от мужа чего угодно. Однако она знала, что он очень гордится своей семьей. Любой выпад в адрес его родственников делал его раздражительным и несговорчивым.
— Кроме того, я уже говорил с Линдбруком, — продолжал лорд Брэнстон, — и он сказал мне, что, разумеется, мы можем привезти Катрину с собой в пятницу.
Он сделал небольшую паузу, а потом добавил:
— В конце концов, его дом размерами не уступает казарме, и для него не составит труда найти комнату для еще одной дамы.
Леди Брэнстон поджала губы и с негодующим видом принялась расхаживать по комнате.
— Хорошо, Артур, — сказала она наконец. — Если таково твое окончательное решение, нет смысла больше говорить на эту тему. В то же время я надеюсь, что ты берешь на себя полную ответственность за свою племянницу.
Она остановилась и посмотрела на него.
— Ты должен будешь позаботиться, чтобы гостей не стала раздражать девчонка, совершенно невежественная во всем, что касается их привычного круга интересов. Если хочешь знать мое мнение, она будет чувствовать себя совершенно не на своем месте.
И с этим прощальным выпадом она вышла из комнаты. Лорд Брэнстон, вздохнув, направился к камину.
Ему следовало предвидеть, что идея поселить Катрину у себя в доме вызовет недовольство Люси.
«Но разве я мог иначе поступить с бедным ребенком?» — спросил он себя.
Получив известие о том, что его единственная сестра и ее муж погибли в железнодорожной катастрофе, он тут же поспешил во Францию, где неподалеку от Амьена они жили.
Их домик был очень маленьким, но тем не менее он показался ему удобным и хорошо обставленным. Племянницу он нашел в полной растерянности оттого, что так неожиданно она осталась совсем одна на свете.
— Папа и мама отправились в Париж всего на два дня, — рассказала она ему, — потому что папа хотел поговорить с владельцем галереи о своей картине, которую он только что закончил.
Лорд Брэнстон подумал, что она очень хорошенькая и, несмотря на обрушившееся на нее горе, замечательно владеет собой.
Он ласковым, но не допускающим никаких возражений тоном объявил ей, что отныне она будет жить у него в доме и что он будет заботиться о ней.
Девушка была очень благодарна ему и, на его взгляд, повела себя в сложившейся ситуации весьма благоразумно.
Он устроил так, чтобы Катрина с надежными сопровождающими в самом скором времени последовала за ним в Англию. Но прежде девушка хотела упаковать все те принадлежавшие ее родителям вещи, которые она собиралась сохранить у себя.
Только оставшись один, лорд Брэнстон задумался о том, что скажет по поводу всего происшедшего Люси.
Он женился во второй раз, когда ему было уже далеко за пятьдесят, на обворожительной вдове, бывшей на семнадцать лет моложе его.
Она очаровала и совершенно покорила его. К тому же поскольку она происходила из хорошей семьи — в противном случае он даже не стал бы рассматривать возможность подобного союза, — ему показалось весьма разумным, если двое овдовевших людей найдут утешение друг в друге.
Лишь после свадьбы лорд Брэнстон понял, что Люси вовсе не стала глубоко несчастной из-за того, что ее первый муж покинул этот мир. Более того, будь она до конца честной с собой, она признала бы, что была рада избавиться от него.
Лорд Брэнстон, напротив, горячо оплакивал свою жену. Он страстно любил ее, несмотря на то что она не смогла родить ему детей. А он очень хотел иметь сына. Ему хотелось бы иметь и дочь, которую он смог бы ввести в высшее общество, где сам занимал не последнее место.
Люси была более чем рада познакомиться с его высокопоставленными друзьями и быть представленной в Букингемском дворце. Она наслаждалась своей ролью хозяйки дома на Брук-стрит и огромного, внушительного особняка в провинции.
Она отлично знала, что больше всего на свете ее муж хотел иметь сына. И она была намерена подарить его ему, но, с ее точки зрения, важнее было сначала завоевать признание в свете. Ей хотелось, чтобы ее называли «эта остроумная леди Брэнстон», каковой она себя считала с редким самодовольством.
