Луна насекомых

Жужу нашла на чердаке во время большой уборки дальних закромов матушка Мушильда. Забавная полосатая пчёлка, закутанная в синюю простынку, лежала в большой люльке и, весело улыбаясь, хлопала глазами по сторонам.

— Жу! Жа! Жу! Жа! — громко вскрикивала маленькая пчёлка.

Матушка Мушильда обежала всю округу, вызнавая, чье дитя, пытаясь найти родителей, но никто не признал потерянного малыша. Оно и понятно: окна там, наверху, давно зияли пустыми провалами, и чердак считался буквально проходным местом. Там дневали и ночевали все те, кто приходил или прилетал в старый дом по своим насекомым делам, там бурлил разноцветный и громогласный базар, там были разнообразного толка лавки и заведения, а должного надсмотра за порядком не наблюдалось.

Оказалось, что пчёлы очень редкие гости в ДОМЕ. Жили они далеко в полях и лесах, а если и появлялись в пределах видимости, то разве что в саду. Закончив собирать пыльцу, они сразу уносились вдаль и ни с кем не разговаривали. Пчёлы вообще жили очень обособленно и были вполне самодостаточны. Матушка Мушильда, конечно же, сумела подловить в саду нескольких пчёл и показать найденное дитя, но, коротко глянув, те бурчали, мол, не наша, и уносились восвояси. Повздыхав и поохав, Мушильда вернулась. Как-никак, ДОМ был приютом для множества разнообразных насекомых.

Дом был очень стар. Даже не просто дом, а особняк, но все привыкли называть его именно так: ДОМ, каждая буква заглавная. Он стоял тяжестью всех своих трёх этажей на пригорке в нескольких километрах от последней деревни, кичился двумя серыми замызганными греческими колоннами у входа, и людьми заселен не был. Давно в этом большом доме обитала крепкая и дружная семья насекомых, даже не семья, а целое государство, располагаясь на всех трех этажах, в подвале и продуваемом всеми ветрами чердаке. На каждом этаже были свои порядки, а кое-где их и вовсе не было.

Самое крепкое управление держала Муравьиная Королева на первом и втором каменных этажах, у которой и служила поварихой матушка Мушильда. В подвале правил Слизень Наместник, на третьем деревянном этаже вовсю командовала Комариная Генеральша, ведя бесконечную и довольно бесполезную войну с упрямыми жуками древоточцами. На чердаке была вольница. Особняком выделялись Библиотека, находящаяся на первом этаже, в которой по праву распоряжался господин Книжный Червь, и соседствующий с ней Зимний сад, в котором проживали насекомые от науки, разбавляя своей высокомудрой отрешённостью от мира простые и приземленные фермерские хозяйства, ставшие продовольственной базой ДОМА.

Матушка Мушильда взяла Жужу к себе и растила как родную дочь, то есть в любви, но строгости. С первых дней, как Жужа встала на ножки, она помогала Матушке в кухонных делах и поварских премудростях, а потом ещё и школу посещала. Только к позднему вечеру освобождалась она от разнообразных обязанностей. Тут уже оставалось совсем немного времени на свои дела — ведь завтра вставать ранёхонько, а выспаться надо крепко, так как ни матушка, ни учителя рассеянности да отлынивания от дел не признавали и ругались — жуть!

И всё-таки Жужа каждый вечер, надев любимую полосатую шубку, успевала выбраться на козырек, прикрывающий нелепые греческие колонны и, если погода располагала, полюбоваться луной и звездами. Каждый раз при этом сердце сжималось от сладостной тоски. Какая же красивая она. Луна!

— Я обязательно, обязательно попаду на Луну, я буду жить в этом красивом месте из жемчуга и хрусталя, светиться миллиардами волшебных искорок и летать на теплых ветрах с запахами терпкого сахара и лимонной цедры! — Так размышляла Жужа, прижимая руки к груди, жмурилась и спускалась обратно на первый этаж в их с матушкой небольшую и уютную квартирку, пристроенную прямо к кухне, где ложилась в кроватку из фисташковой скорлупки, укрывалась шелковым одеялом и мгновенно засыпала. Сны продолжали носить Жужу по волшебным лунным пейзажам, и она счастливо улыбалась во сне. Время летело чуть ли не быстрее несущейся в лунных ветрах пчёлки, но мечта о Луне никак не покидала её.

Как-то днем матушка Мушильда отправила Жужу за семенами тмина на базар, расположенный у площади в Большом Зале, и по пути велела занести гостинцы деду Пауку Привратнику. Когда Жужа попеняла на слишком большой туесок — такой, что лететь с ним невозможно, матушка пояснила:

— Много там чего, ох-хо-хо… Да не суй ты туда нос! — прикрикнула она, — Ишь, любопытная! Ну иди, иди уже…

Спустя некоторое время с тяжелым туеском Жужа подошла к некогда роскошной, а теперь почти целиком скрытой паутиной большой парадной двери старого особняка и, задрав голову вверх, закричала, не стесняясь оборачивающихся на неё прохожих:

— Дедушка Паук! Дедушка Паук, меня матушка к вам с гостинцами отправила!

— Так подымайся! Что кричать-то… — проворчал недовольный голос из верхнего угла дверного проема, затянутого старой как мир паутиной. — Нешто крылья отвалились у тебя?

— Так туесок большой и неудобный, подняться с ним в воздух не могу! — звонко прокричала Жужа, ни капельки не обижаясь на ворчливый тон Паука. Он только на словах вредный, знала Жужа, а так — добрейший старикан!