Я пообещала себе, что буду отвечать на каждый пятый звонок. Приходилось иногда брать трубку, иначе бы и в дом могли вломиться в поисках трупа, моего трупа.
Зазвонил телефон. Как раз пятый звонок.
– Алло. – Я надеялась, что мой тон был достаточно отпугивающим.
– Пани доктор? Это Марцинковска. Помните меня? – заорала трубка мне в ухо.
– Да, да, помню, пани Марцинковска, – ответила я, застигнутая врасплох. – Вот только не могу понять, откуда у вас мой номер?
– Пани доктор, дорогая, спасите меня, – зарыдала в трубку моя бывшая пациентка. – Пани доктор, у меня кровотечение не прекращается.
– Простите, пани, но я в отпуске за свой счет, надолго, и сейчас не принимаю, – твердо заявила я. В общем, я уже догадалась, куда свернет разговор, и начала злиться. И хватило же у нее наглости звонить домой!
– Знаю, мне в кооперативе сказали, но пани доктор… Только вы мне можете помочь, – заныла умирающим голосом Марцинковска.
– Я же сказала, что не работаю и пациентов не принимаю. Езжайте в районную поликлинику, – сообщила я непререкаемым тоном.
– Пани доктор, я всюду была. Туды-сюды гоняют, пилюли прописывают и домой шлют. Уже два месяца хожу. Пани доктор, а у вас руки золотые, примите меня, – запричитала Марцинковска, переходя на местный говор.
– Но я сейчас вообще нигде не работаю. Вам ясно? Не работаю и никого не принимаю. – Я уже почти орала.
– Пани доктор, ну пожалуйста. У меня все болит и слабость такая… Никто мне помочь не может. Умоляю, пани доктор.
– Нет, извините. До свиданья, пани, – рявкнула я и бросила трубку, хотя в ней еще звучали рыдания Марцинковской.
Меня трясло от возмущения и злости. Ну почему эти женщины думают, что если я их оперировала сто лет тому назад, то можно звонить мне домой? Неужели букет цветов и коньяк из «Певекса» давали им на это право? Мне уже несколько месяцев пациентки не звонили. Я так разозлилась, что пришлось выпить стаканчик чего покрепче. Потом еще два, и, в общем, до вечера кое-как дотянула.
Магда опять прислала письмо. Судя по дате на конверте, оно пролежало в почтовом ящике пару недель. Надо бы ответить, а то она начнет волноваться и пристанет с расспросами и упреками. Вот только что я могла написать? Рассказать правду о том, что все бросила и ничем не занимаюсь? Написать я не успела. Магда позвонила сама. Это оказался как раз пятый звонок.
– Анна?
– Она самая. Родную сестру не узнаешь. – Я надеялась, что мой тон отобьет у нее охоту продолжать разговор.
– Голос у тебя странный. Спала?
– Нет, с чего бы?
Конечно не спала, уже целую неделю не спала. Я пригоршнями глотала снотворное и запивала коньяком, но состояние после этого трудно было назвать сном.
– Ну конечно, кто ж спит в такое время, – заявила Магда учительским тоном.
О господи, началось.
– Кажется, я простыла немного, – соврала я. Хотя как можно простудиться, если не выходишь из дому?..
– У вас тоже погода ужасная? – спросила Магда.
– Да-а-а…
Да откуда мне знать, какая у нас погода!.. Зачем оно мне надо. Разговор тем временем становился все более нелепым и бессвязным.
– Мы с Робертом за тебя переживаем. На письма не отвечаешь, трубку не берешь. Ты хоть иногда бываешь дома?
– Да, иногда бываю.
– Может, я приеду тебя проведать? Я сейчас свободна, Роберт то в командировках, то на работе, а я дома так давно не была.
Я потеряла дар речи. Вот только визита сестры мне не хватало.
– Слушай, а может, давай ты к нам? – Магда совсем разошлась. – Чего тебе сидеть одной в таком большом доме? Приезжай прямо сейчас, погостишь до Рождества.
– Я бы рада, – вежливо соврала я в очередной раз, – но у меня столько дел…
Еще одна ложь.
– Ой, Анна, ну что за отговорки! Какие у тебя там дела?
– Ну, знаешь, с гминой[1] рассчитаться, кухню отремонтировать, на чердаке порядок навести и все такое.
Ложь, ложь, ложь…
– Так ты еще не рассчиталась? И кухню не доделала?
Вопросы, вопросы, вопросы. Вот откуда она взялась на мою голову? Я вышла из себя.
– Нет, не доделала, – ответила ей холодно.
Честно говоря, я так разозлилась, что не смогла сдержаться.
– Извини, я не хотела лезть в твои дела. Просто надеялась, что ты приедешь и мы проведем вместе хоть немного времени, – заявила Магда тоном обиженной младшей сестры.
– Магда, пожалуйста, перестань. Я разберусь с делами и позвоню тебе…
– А может, на Вигилию[2] приедешь? Ну пожалуйста, пообещай! Будет Гося с семьей, и Игорь, и еще несколько друзей. Мы все будем рады, если ты приедешь.
Да, могу себе это представить. Ну просто море радости. Куча незнакомых варшавских снобов.
– Постараюсь, – соврала я в очередной раз.
– Пожалуйста, позвони мне на следующей неделе. Позвони – и мы обо всем договоримся.
Магда, моя младшая сестричка, когда-то была самым близким для меня человеком. Когда-то… Потом все стало так сложно. Она единственная, кто остался из моей семьи. Единственная, кто хоть что-то значит для меня. Вот только сказать ей об этом я не могу. Как не могу сказать, что не делала того, в чем она меня винила. Я не убивала нашу маму.
