Клод Шейнисе
Конфликт между законами
Двадцатый век породил вычислительную технику. Но он же породил и нелепые выдумки относительно электронно-счетных машин. Летописцы науки дают себе волю - "мыслящие машины", "электронный мозг", "сверхмозг"... Из того обстоятельства, что ЭВМ типа 14-40 может сы-грать простенькую партию в шахматы, а типа 360-30 - по двум-трем строчкам установить, кто автор текста, досужий профан, ничтоже сумняшеся; делает поспешные выводы, приписывая приборам, немного более сложным, нежели маникюрные ножницы или пннцет, чисто челове-ческое качество - способность принимать решения по соб-ственной воле.
И даже когда люди наделили машины свободой выбора между теми или иными способами решения заданной проблемы, от этого ничего не изменилось.
В следующем столетии беспрестанная миниатюризация приборов, снижение себестоимости электронной техники и к тому же необходимость исследований планет, проводи-мых в такой среде, где человек работать не может, подве-ли человека к осуществлению его извечной мечты о роботе.
В тот высокоторжественный день, когда появилась на свет первая партия электронных роботов - устройств-ана-логов систем, обладающих свободой выбора, - им присвои-ли имя "Карел" (в честь Карела Чапека, придумавшего слово "робот"). Но и у них свобода выбора была лишь от носительной, они были свободны не более, чем любой ин-струмент, повинующийся воле человека.
Простейшее орудие - молоток - не снабжено каким-либо устройством, которое предотвращало бы удар по пальцам. Более совершенное орудие бумагорезательная машина - останавливается, если рабочий не успевает убрать из-под нее руку. Что же касается сверхсовершен-ной машины - Карела (или, точнее, в какой-то мере че-ловекоподобного механизма, чьим прообразом послужил Карел), то в ней было множество таких устройств, предна-значенных лишь для одного - помешать человеку своей новой "игрушкой" стукнуть себя по пальцам.
Этот рассказ посвящается Айзеку Азимову, деятелю науки, который в 40-х годах XX цена, намного опередив свое время, сформулировал и облек в форму законов наи-более существенные положения относительно такого рода страховки. Но:
1) Невозможно предусмотреть все...
2} Кто хочет все делать слишком хорошо...
Для людей жизнь на Проционе-Ш была отнюдь не райской, хотя местные жители со своим фторо-кремниевым обменом чувствовали себя великолепно, купаясь в плави-ковой кислоте. Но это уже другая история.
Проционцы, находящиеся примерно на уровне развития землян 20-х годов XX века, впрочем, оказались народом гостеприимным и приветливым. При помощи специально разработанного радиокода, позволявшего взаимное обще-ние, они сообщили о своем согласии на то, чтоб земляне высадились и оборудовали на Проционе-Ш свою базу - герметизированную капсулу с кислородной атмосферой, внутри, прочно прикрепленную к скале, чтобы противо-стоять фтористым ураганам.
Через толстые двойные иллюминаторы, сделанные из прозрачного материала, устойчивого к разъедающему дей-ствию кислорода, а снаружи - к такому же действию фто-ра, с инертным газом посредине, между рамами, обитатели Проциона порой с доброжелательным любопытством со-зерцали чудищ, вдыхающих кислород и пьющих закись водорода. Подумать только, что эти чудища называют за-кись водорода водой! Но это опять-таки совсем другая ис-тория.
В тот день на базе, содрогавшейся, несмотря на все крепления, под бешеными порывами фтористого урагана, томились от скуки трое землян. Двое из этих чудищ при-надлежали к числу пьющих закись водорода (частенько с добавлением некоего этилового соединения в виде вод-ки - это относилось к экспедиционному биологу и пси-хологу, русскому полковнику медицинской службы Борису Мужинскому - либо рома, когда дело касалось американца Питера Говарда, геолога, минералога и химика). Третье-го - тоже землянина - звали Карел-178, и томился он больше всех. Ибо из-за обостренного, как и у других Ка-релов, чувства ответственности он считал, что все непри-ятности происходят из-за него. Пожалуй, здесь была доля правды, хотя сам Карел, конечно, был совершенно не ви-новат.
Накануне Питер пожаловался:
- Я плохо себя чувствую. Болит живот.
Борис жестом обвинителя ткнул в Карела пальцем и, раскатисто произнося "р", приказал по-французски - а он говорил с Питером именно на этом языке:
- Повтори-ка Первый закон роботов!
Отдаленно напоминавший человека футляр, которого называли Карелом, не мог менять выражение лица, зато голосовой регистр робота был очень богат. Удивленно, до-садливо-жалостливым тоном, каким обращаются к надоед-ливому ребенку, отнюдь не изменившись в "лице", Карел ответил:
- Первый закон. Робот не может причинить вред че ловеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Карел был славным малым, но чувство юмора в отличие от сегодняшних роботов у него было развито слабо.
- Вот видишь, ты нарушил Первый закон, - продол-жал врач.
Прежде чем брякнуть "Как так?", Карел издал дико-винное гудение.
Борис расхохотался:
- Очень просто! Ты в полдень накормил нас неудобо-варимым американским кушаньем - сосисками с кетчу-пом. И вот пожалуйста - у Питера болит живот.
