В этом доме был современный лифт с голубыми самозакрывающимися дверями. Между створками была щель, настолько широкая, что можно было увидеть ярко освещенную белую стену кабины и современный плафон под потолком. Но влезть в щель было нельзя. Не только Полянову, но и мне, хотя я в два раза тоньше.
— Какой этаж? — спросил Полянов.
— Десятый, Николай Николаевич, — сказал я.
— А другой лифт есть?
— Нет другого. Может, я поднимусь, а вы постепенно ко мне присоединитесь?
— Как так постепенно? — спросил Ник-Ник. — Тебе одному нельзя. Он с тобой и разговаривать не будет.
Ник-Ник тяжело вздохнул и почему-то расстегнул пиджак.
Я бы отлично управился без него, но когда из лаборатории принесли глянцевые, тринадцать на восемнадцать, отпечатки, то принесли их не мне, а прямо к нему в кабинет, он меня тут же вызвал, и я впервые увидел их живописно разбросанными по столу Ник-Ника.
— Ты заказывал пленку печатать? — спросил он, изображая строгость.
— Заказывал.
— А что там, знаешь?
— Нет. Мне Грисман пленки прислал, я думал, может, что срочное, вот и отдал в лабораторию. Ведь по нашему отделу.
— Значит, не видел, говоришь?
— Не видел.
Я старался краем глаза разглядеть, чего там Грисман наснимал такого, что лаборант притащил прямо к Ник-Нику в кабинет. Может, запечатлел местных девчат на память и сейчас произойдет неприятный для меня разговор?
— Где письмо? — спросил Ник-Ник.
— Какое письмо?
— С пленками письмо от Грисмана было?
— Не было никакого письма, Николай Николаевич, — ответил я.
— Что же это такое? Присылает фотокорреспондент пленки — и к ним ни письма, ничего? Может, он и не хотел, чтобы их проявляли? Может, он хотел, чтобы их прямо в таком виде в музей отдали? Он где?
— Вы же знаете, на Саянах, в Парыкских болотах, там скелеты ящеров нашли. Сами же ему командировку подписывали.
— Что он должен быть в Парыкских, это я знаю, а вот где он в самом деле, не знаю.
Полянов сгреб фотографии в кучу.
Я воспользовался передышкой, чтобы убийственно посмотреть на лаборанта Леву. Чего-чего, а такого предательства я от него не ожидал.
У Левы были обалдевшие глаза, и он, по-моему, даже не понял, что я смотрю на него убийственно. Из-под широких ладоней редактора выглядывали уголки фотографий, и по уголкам ни о чем догадаться было нельзя.
— Пленки где? — спросил Полянов у Левы.
— В лаборатории остались.
— Быстро принеси, одна нога здесь, другая там. Как ты мог их оставить?
Дело серьезное, понял я.
Полянов постучал ладонью по отпечаткам, потом поправил массивные очки.
— Так, — сказал он ехидно, — когда вымерли динозавры?
— Что?
— Когда, спрашиваю, динозавры вымерли? Давно? Отвечай, ты же отдел науки.
— В меловом периоде, — сказал я.
— Вот-вот, и я так думаю, — сказал Ник-Ник. — А вот твой Грисман так не думает. Что же теперь делать?
— Знаете что, объясните мне, пожалуйста, — сказал я. — Ведь поймите мое положение…
— А я разве не рассказал? Я-то думал, что вы это на пару с Грисманом придумали, меня, старика, разыграть хотели.
Полянов провел ладонью по столу, и фотографии, прижатые к его поверхности, подъехали ко мне.
— Ты садись, — сказал мне редактор, — в ногах правды нет.
Я правильно сделал, что послушался Ник-Ника и сел раньше, чем взглянул на фотографии. Потому что фотографии были хорошие, качественные, некоторые на контражуре, с достаточной глубиной. Хоть тут же, без ретуши, ставь в номер. Но в номер их поставить было нельзя. Ни один уважающий себя редактор не сделал бы этого. На фотографиях были изображены динозавры. Динозавры в болоте, динозавры на фоне далеких гор, динозавры, лежащие на берегу. Самые обычные динозавры из учебника палеонтологии или из популярного труда «Прошлое Земли».
Я перебирал отпечатки, раскидывал их веером, как колоду карт, даже переворачивал на другую сторону в тщетной надежде увидеть объяснительные подписи на обороте.
— Трюк? — донесся до меня издалека голос Полянова. В голосе звучало искреннее сочувствие. Видно, мое изумление было достаточно очевидным.
— Что трюк? — спросил я. — Это? Это не трюк. Ведь, чтобы снять динозавра, надо иметь динозавра. Хотя бы искусственного, чучело, муляж. А откуда у него в лесу, в болоте чучело динозавра?
— Вот и я думаю, — согласился Полянов.
В дверь ворвался Лева, неся, как ядовитую змею за хвост, развевающуюся пленку.
— Она, — сказал он, — цела и невредима, а то вы сказали, и я заволновался.
За Левой в кабинет вошли Куликов и Галя, наша секретарша. Они встали за моей спиной, и ясно было, что не уйдут, пока тайна не разрешится.
— Ты на меня не того, — шепнул мне Лева, — я не мог, такое дело.
— Ладно, потом поговорим, — сказал я, не в силах оторвать глаз от блестящих глянцевых шей динозавров.
— Ты что же думаешь? — продолжал между тем Полянов, не глядя на нас. — Ты думаешь, я сейчас вот так и скажу: в номер? Нет, я этого не скажу.
Полянов аккуратно смотал пленку и, оторвав листок перекидного календаря, завернул ее в бумагу. Потом положил во внутренний карман пиджака.
— Николай Николаевич, — сказал я. — Голову даю на отсечение, это настоящие снимки. Посмотрите на задний план, и дымка, и все тут…
— Что советуешь? — спросил Полянов. И сам ответил: — Нужен специалист.
