Никита Максимов
Кочегар с Ледокола
Преследование машины, на которой я ехал из аэропорта Хитроу, долгие переговоры с неизвестным посредником, офицеры английской разведки около дома, помехи на магнитофонной ленте в некоторых местах - всего этого не было. Встреча с бывшим советским разведчиком, а сейчас просто писателем Виктором Суворовым произошла на редкость буднично: в обычном английском доме нашего общего знакомого...
Он не был похож на писателя, да и на разведчика, впрочем, тоже не был похож: Виктор Суворов (он же Владимир Богданович Резун), 1947 года рождения, с 1970 года в номенклатуре ЦК КПСС, бежал в 1978 году, с 1981 года - старший преподаватель в одной из британских военных академий, женат, имеет дочь, сына и внука. Верховным судом СССР приговорен к расстрелу, позже замененному на пожизненное заключение.
Но это всего лишь биографические данные. Со мной за столом сидел человек, явно моложе своего возраста и привыкший убеждать всех окружающих в своей правоте. Начало разговора, однако, было вполне в российском стиле - с помощью принесенной Виктором водки мы сразу перешли на ты. И стали говорить о вещах серьезных, даже несколько мрачных...
- В начале книги "Аквариум" есть потрясающая сцена сжигания предателя-полковника ГРУ в печи крематория. И с такими наблюдениями ты все равно решился бежать?
- Оттого и бежал. В реальной жизни все было намного хуже и страшнее. В "Аквариуме" я понизил звучание, мол, работал в Вене, в западной столице мирового шпионажа. На самом деле, это было в основной столице, в Женеве. Описать истинные причины ухода не мог. В интригу были ввязаны люди с положением, например, генерал-майор ГРУ В.М.Александров, у которого брат состоял при товарище Брежневе. Чтобы продвигаться выше и выше генералу требовалась строчка в личном деле: "был резидентом ГРУ", желательно - в самой важной, в самой мощной резидентуре. Все знали, что генерал Александров не разведчик, что ему нельзя доверять резидентуру не то что в Женеве, но даже в Катманду. Резидент, которого я описал в "Аквариуме", ушел, а пришел Александров. Все понимали: дров наломает много и быстро. Он и наломал.
Кто-то должен был платить головой за провал. Выпало мне. В любой нормальной стране я бы доказал, что ошибка не моя. Но в той ситуации ничего доказать было невозможно. Выбор: застрелиться или уйти. Выбрал второе: замысел "Ледокола" в то время уже сложился, оставалось только изложить на бумаге. Не хотелось умереть, не прокричав на весь мир столь простые вещи. Думал уложиться в одну статью. Но статья потребовала второй, дополнительной статьи, а вторая - третьей. Статьи сложились в книгу, но и этого мне не хватило. Не хватило ни двух, ни трех книг.
- Офицер ГРУ, перебегающий по политическим мотивам, - нет ли в этих словах фальши? Может быть все было намного прозаичнее?
- Я никогда не говорил, что бегу по политическим мотивам. И политическим борцом себя не считаю. У меня была возможность рассмотреть в Женеве коммунистическую систему и ее лидеров с минимальной дистанции. Эту систему я возненавидел быстро и глубоко. Но намерения уходить не было. В "Аквариуме" так и пишу: наступили на хвост, поэтому и ухожу. Но есть другая сторона этого вопроса. С самого раннего детства я жил среди военных людей и военных книг. У нас было много книг о войне. Очень много. Когда сам стал офицером, возможность собирать книги резко увеличилась. Будучи еще только старшим лейтенантом, собрал столько, что о моей военной библиотеке заговорили в "Аквариуме", а ведь там тысячи людей, основное звание полковник, много генералов, почти все много раз побывали за рубежом, возможность добывать книги была, и люди имели огромные библиотеки. Отличиться на этом фоне было трудно. Но спустя много лет начальник ГРУ, генерал-полковник Е.Л.Тимохин в интервью "Красной звезде" упомянул мою библиотеку военных книг. Ее помнят через два десятка лет.
Так вот: достаю, добываю новую книгу о войне, раскрываю, и в каждой книге - потрясающие вещи. Вот Герой Советского Союза генерал-майор А.А.Свиридов пишет, что на границе с Румынией наши пограничники в июне 1941 года, за несколько дней до начала войны, сняли колючую проволоку и отошли в тыл, а на их место выдвинулись боевые части Красной Армии, прежде всего разведывательные батальоны... Ну представь себе это! Чекисты, опутали всю страну колючей проволокой, чтобы никто не убежал, в наших песнях мы всему миру сообщили, что границы наши на замке, и тут вдруг...
Это один пример, но снимали заграждения повсеместно на всей западной границе. Мы сами оголяли свои рубежи. Зачем? А если немцы узнают, что подумают? Как такое немецкая разведка должна была оценивать? Это русские готовят вторжение или просто провоцируют Германию на упреждающий удар? Ответь мне, зачем наши пограничники снимали свои собственные мины, проволоку и сигнализацию? Чтобы немцам путь открыть? Почему за такие действия не судили чекистов от начальников пограничных застав до самого Берия включительно? Что за этим должно было последовать? Может быть, они открыли границу, подержат ее открытой, а потом снова перегородят?
