Напутствие мореплавателям
Далеко, в холодном Океане живет Остров, а на Острове живут люди — охотники, рыбаки, художники, и много кто еще, и голубая полярная лиса живет (на местном языке — Акчинук), и неповоротливый тюлень — здесь его зовут Акиба. Красивые птицы летают над Островом — большие чайки, черные бакланы, разноцветные топорки. Медленные киты проплывают мимо него. Огромные грибы на толстых белых ножках вырастают из его земли.
Вы, конечно, можете спросить, а так ли далеко Остров на самом деле? Ведь если что-то от чего-то далеко, значит, от чего-то другого оно непременно близко. Вот, к примеру, из Мексики в Финляндию лететь и лететь, а из маленького Светогорска под Петербургом хоть на велосипеде, хоть пешком — всего ничего.
Только наш Остров особенный. Он одновременно далеко от всего на планете, он как будто сам себе планета, и совсем не позаботился о том, как землянам до него добираться. От полуострова Камчатка вам придется лететь несколько часов или плыть несколько дней — разумеется, при хорошей погоде. По воде можно прийти к Острову и от Аляски (вдруг вы окажетесь там). Но это путешествие не для слабаков: Океан в тех краях суровый, северный, а шторма такие сильные, что даже и пиратам не снилось.
Сам Остров носит имя Беринга — мореплавателя, капитана-командора, который, несмотря на шторма и ветры, сумел добраться до Острова — и не на самолете или огромном быстром корабле, а на пакетботе 18 века!
Впрочем, вы всегда можете изучить карту и проложить свой маршрут до Острова Беринга или почитать о нем заметки путешественников.
А я вам расскажу про другое — про мамору, маленького хранителя Острова, про то, как он долго плыл на Ките в поисках своей земли, про птиц и зверей, про алеутов, про то, почему здесь самые вкусные грибы и совсем нет деревьев.
Когда-нибудь вы, конечно, сюда приедете, и встретите мамору, и всех узнаете, и будете гулять по берегу и слушать Океан. Потому что вы настоящие путешественники и бесстрашные мореплаватели.
* * *
Немногие знают о том, что у каждого острова должен быть свой мамору. И столько у этого мамору дел и обязанностей, что иногда их список оказывается длиннее самого острова. Конечно, это только если остров маленький — на пять-шесть деревьев, девять-десять булыжников, два-три гнезда. Очень много работы у мамору, потому что он за все ответственный.
Давным-давно один мамору плыл на Ките вокруг всей земли в поисках своего острова. У него еще не было имени, а вместо имени был цвет — «зеленый, как влажные от дождя крылья жука-бронзовки, который живет на сорок восемь шагов южнее от восхода солнца». Но так его, кончено, никто не звал. И был он просто мамору Зеленого Цвета. Он еще не знал о том, что ждет его впереди. Полный предчувствий, сомнений, ожиданий, страхов и радостей, он ходил по Киту взад-вперед, взад-вперед.
— Эй, мамору, рыба-луна тебе на голову! Нельзя ли потише там, на мне! — время от времени возмущался Кит.
Тогда мамору ложился на спину Кита, покрытую мелкими ракушками, и смотрел в небо. Но потом, как будто что-то его кольнуло, подпрыгивал и снова принимался ходить взад — вперед, взад — вперед. Через несколько дней пути Кит устал возмущаться и отстал от беспокойного мамору: «Безголовая селедка! Что с него возьмешь? — подумал Кит. — Сколько я перевидал мамору — такого беспокойного вижу в первый раз!»
Кит, конечно, знал, что от этого путешествия зависит, обретет мамору имя и остров или станет небольшим гладким подводным камнем. И однажды его, наконец, выбросит на берег, но кто-то поднимет его и запустит по воде — бульк-бульк-бульк. Два или, если повезет, три раза он коснется воды, и снова исчезнет на глубине. А Киту, казалось, было все равно: рано или поздно он повезет нового искателя, и все повторится.
Взад-вперед, взад-вперед топотал мамору. Разные нехорошие мысли подбирались к нему, и тогда он отковыривал с китовой спины ракушки и кидал ими в мысли. Но они никак не отгонялись:
— А что, мамору, — говорила одна мысль, — если ты не узнаешь его?
— Вот, мамору, — злорадствовала другая, — надо было лучше учиться!
— Надо было лучше учиться, — не унималась третья, — как бы все было проще тогда!
Мамору зажимал уши и принимался топотать еще быстрее, отчего Кит только недовольно вздыхал. Но уже ничего не говорил.
Так они и плыли — огромный серый Кит и его маленький пассажир. Ростом мамору едва ли был выше воробья, хотя обычно будущие хранители никак не меньше взрослой вороны. Зато он точно мог похвастаться хвостом — длинным, в два раза длиннее его самого. Хвост и в самом деле был его гордостью и предметом зависти для остальных, короткохвостых мамору. Как все ученики, он носил форму — белую рубашку, подвязанную красным поясом и красные штанишки. Всё это, признаться, не очень сочеталось с зелёным цветом его тела, но выбирать не приходилось. Красный с белым отпугивал хищных птиц, которые не прочь были полакомиться молодыми мамору.
Под вечер Кит погружался в глубину на ночлег, а мамору доставал из кармана складную трубочку для подводного дыхания. Трубочка была длинная-длинная-предлинная, высотой с целое дерево! Мамору раскладывал ее, привязывал к хвосту, чтобы она случайно не уплыла, и ложился спать. Он глубоко дышал и ждал. Но сон никак не приходил. Тогда он расстраивался, вставал и продолжал топать по сонному Киту. «Это все потому что я думаю о сне, а не сплю! — размышлял мамору. — Но как мне быть, если я постоянно думаю о том, что я не сплю, когда должен спать!»
