Звонок с урока звучит как гениальная музыка. Я мигом просыпаюсь, пинаю локтем Катьку, а как же иначе, ведь она мне в тайне нравится, она вздёргивает курносый нос, высокомерно фыркает, хочет что-то сказать обидное, но не успевает, я уже несусь со всеми в коридор, отбиваюсь рюкзаком от таких же счастливых друзей и едва не сбиваю директрису.
Она глянула на меня сверху и куда весь пыл прошёл. Глаза у неё ледяные, тонкие губы и вся она суровая и неприступная как утёс, о который ломаются любые волны.
Инна Леонидовна прищурила глаза и глянула на меня так, что мороз продрал спину, а ведь я не из робкого десятка, даже числюсь в хулиганах нашей школы.
— Вновь ты, и чему радуешься? — её слова вызывают озноб по всему телу.
— Я… извините… можно мне идти … у меня решающий матч по футболу?
— Нет! — на меня словно наехал дорожный каток.
— Инна Леонидовна, каникулы начались! — в отчаянье пискнул я.
— Подождут твои каникулы. Вот, что, Кирилл Обломов, — это так меня зовут, — послужи школе, принеси хоть какую пользу, необходимо столы с первого этажа снести в подвал, — твёрдо изрекает она, и я понимаю, накрылся мой футбол, отступать некуда и отказаться невозможно, директриса обладает такой силой убеждения, что лучше не перечить.
— А я проверю, — грозно говорит она и мне показалось, что это звучит рык льва.
Как это меня угораздило с нею столкнуться! Плетусь на первый этаж, там уже стоят такие же, как и я, поникшие ребята.
— Привет, Облом, — натянуто улыбнулись мне долговязый Игнат, пупырь Витька и Юра по кличке Гусь.
— Что, попались? — съехидничал я.
— А ты нет? — усмехнулись они.
— А по мне любая работа в радость. Ведь как чудесно вместо футбола таскать столы, — я с тоской глянул на заваленный мебелью этаж.
— Вот и таскай сам! — Юра Гусь неожиданно шмыгает носом, вероятно у него насморк или обида наворачивается на глаза. Он голкипер, причём непревзойдённый, без него наша команда точно проиграет.
— Вот, что, — распоряжаюсь я, — хватаем столы, может, ещё успеем на футбол.
— Здесь до вечера работать, — Игнат со злостью закидывает свою сумку на подоконник.
— Что тут думать, в любом случае придётся таскать, — уныло говорит Витька.
— Надо завхоза найти, у него ключи от подвала, — я оглядываюсь.
— Вон идёт, лёгок на помине, — ухмыляется Игнат.
— Здравствуйте ребятушки. Решили помочь? Молодцы! — он ехидно улыбается.
— Пантелей Пантелеевич, подвал откройте, — Юра Гусь зло стрельнул глазами.
— Давно открыт, в самый дальний угол носите, и осторожнее … там, — неожиданно его глаза вроде как сверкнули красным светом, — лампочки все перегорели, все недосуг заменить, — добавляет он. — Каникулы у вас начались, это какой класс закончили? — ехидно спрашивает он.
Хочется не отвечать, но он всё-таки взрослый, поэтому буркнули:
— Пятый. Кстати, у нас решающая встреча по футболу с соседней школой.
— Вот и поторопитесь, будете быстро работать, вероятно, успеете.
Он, одергивая мятый халат, уходит, что-то говоря себе под нос. Мы бросаемся к столам, с пыхтением волочём в подвал. Бр-р-р, а ведь жутко там, освещения нет, с потолков свешивается грязная паутина, а ещё, с яростным мяуканьем выскакивает чёрный кот, путается в наших ногах и с шипением драпает по ступеням вверх.
— Тьфу, на тебя, — Юра Гусь нервно смеется.
— Три раза надо, — уныло заметил Игнат.
Мы в приметы не верим, но, не сговариваясь, сплёвываем через левое плечо по три раза.
— Всё, можно идти, — с опаской глянул в темноту пупырь Витька.
— Что стоите, — гоготнул Юра Гусь, — трусите?
— Это ты трус, — взрываюсь я и смело захожу в подвал, хотя ноги едва не подкашиваются.
Пробираемся мимо всяческого хлама, натыкаемся на горы какого-то мусора, чуть не падаем. Почти ничего не видно, свет из открытой двери быстро жухнет в кромешной тьме.
— Куда их ставить? — слышится шёпот Вити.
— Сказал в какой-то угол, — говорю я.
— Слушай, Кирилл, в подвале четыре угла. Так в какой?
— В этот! — наобум говорю я.
Сбрасываем стол и спешим за следующим, затем ещё за одним, а время тикает, ей богу не успеем на матч по футбол.
Мы ребята крепкие, спортом занимаемся, помимо футбола ещё плаванием, разряды имеем, но под конец так вымотались, что последний стол едва не разнесли в щепки, когда донесли до подвала.
Угол, в который мы складировали столы, полностью забит, этот ни туда, ни сюда.
— Давайте в другой угол поставим, — уныло предлагаю я, уже минут тридцать как начался матч с соседней школой, торопиться уже некуда. Как обидно!!!
Бросаем стол, он жалобно скрипнул и едва не развалился.
— Без нас точно проиграют, — Юра Гусь едва не плачет.
— А давайте пакость сделаем, — оживляется Игнат.
— Что именно, — интересуюсь я, меня тоже посетили те же светлые мысли.
— Напишем на стене:
— Пантелеевич — козёл!
— Мигом вычислит, кроме нас здесь дураков нет.
— Лампочки разбить.
— Они и так все разбиты, — хмыкаю я.
— Облом, как есть облом, — Витя присаживается на ящик, и вдруг смеётся, — Кирюха, это не тебя я имел ввиду.
— А кого? У нас один Облом — Кирилл, — хихикнул Юра.
Я хмыкаю, привык уже, меня часто так называют. От нечего делать ковыряю многолетнюю пыль у стены, где виднеется кладка старого фундамента. Говорят, школу построили на развалинах древнего здания. Папа рассказывал, что в старину здесь стоял древний храм. До наших дней сохранились лишь стены, во время войны сюда попала фашистская бомба особой мощности и всё равно до конца разнести всё не смогла, здорово раньше строили, цемент на яйцах замешивали. В мирное время пытались полностью снести стены и построить школу. Долго надрывались экскаваторы, кое-как стены разрушили, но фундамент разбить не смогли, впоследствии приняли правильное решение возвести школу на старом фундаменте. Так что можно с полной ответственностью сказать, корни школы уходят в седую старину.
