Глава 1. То, с чего мы все начинаем
Третья неделя февраля
Год Железной Змеи (1101 г. н. э.)
Это было одно из тех маленьких пыльных индийских селений, перед которыми даже указателя не встретишь — дорога просто становится шире, на ней прибавляется народу, и вот уже буйная зелень джунглей отступает, и появляются первые домишки, обложенные необожженным кирпичом. Попадаешь в тощую вереницу крестьян и женщин, несущих на головах глиняные кувшины с водой, бредущих вместе с ними коров, свиней, кур — и все они направляются к центру селения.
Мы подошли к увесистой деревянной балке, перегораживавшей дорогу где-то на высоте пояса. На обочине рядом виднелась сторожевая будка, а в ней — скучающий стражник, свешивающийся из окошка на самом солнцепеке, вдыхая дорожную пыль. За последний год мы с Вечным повидали десятки подобных сторожевых постов: страже предписывалось ловить всех, кто таскал хворост или дичь из окрестных джунглей — собственность какого-нибудь очередного местного тирана, провозгласившего себя королем. Но по большей части стражники просто пользовались случаем стребовать взятку с проезжих торговцев.
Люди и скот подходили к заставе, подныривали под шест, и мы с Вечным поступили так же. Вечному, моему лохматому тибетскому псу, едва достававшему мне до колен, это далось совсем без труда.
Но стоило нам двинуться дальше, как стражник выбрался из своей будки. Он лениво наклонился, подобрал камень с земли и швырнул его в Вечного, но тот уже привык к подобному обращению к собакам в Индии и легко увернулся. Но я порядком устала, мне было жарко, и, подобрав Вечного на руки, я одарила охранника вызывающим взглядом.
— Эй, ты, — крикнул он.
Я шагала, как ни в чем не бывало — так меня учила моя бабушка.
Всегда можно сказать, что не расслышала.
— Эй, ты, там! Стой! — а вслед за этими словами раздался звук постукивания лати по земле. Лати — это гибкая жутковатого вида дубинка. Если упереть ее одним концом в землю, то она достанет до пояса. С такими ходят все стражники. Она не производит особо устрашающего впечатления, но это только на первый взгляд: в умелых руках это штука одним махом вспарывает кожу. И кое-кто из таких стражников только и ищет повода лишний раз воспользоваться ею. Так что я замедлила шаг.
— Подойди-ка сюда.
Я повернулась и взглянула пристальнее ему в лицо — темное от многих часов под палящим солнцем и от злобного нрава. И еще из-за чего-то, пока неясного. Я приближалась медленно, стараясь держаться спокойно.
— Марш в сторожку, — велел он, дубинкой указывая мне дорогу. В будке едва хватало места для одного человека, не говоря уже о двоих. Но лучше было не возражать: уж слишком напряженно его пальцы сжимали дубинку.
Он втиснулся в будку следом за мной и оказался совсем близко, даже слишком близко, и тут я поняла, что еще мне в нем так не понравилось.
От него тянуло тем самым сладковатым душком, который обычно исходит от всех, кто злоупотребляет местной тростниковой брагой. Он вперил в меня свои налитые кровью глаза, смерил взглядом мое простенькое оранжевое сари — почти год назад я выменяла это легкое хлопковое платье за свою шерстяную одежду, в которой пришла с гор.
— Ты не из этих мест, — молвил он, словно обвиняя.
— Да, сударь, я не местная.
— И откуда же ты в таком случае?
— Из Тибета, — ответила я. Он воззрился на меня непонимающе. — Где снеговые горы, — пояснила я, махнув рукой в направлении севера.
Он кивнул, но уже успел перевести глаза с моего лица вниз, грубо разглядывая меня, потом Вечного, а затем — мою красную шерстяную сумку.
— Что в сумке? — спросил он тем же тоном обвинителя. Сотню раз пришлось мне выслушать этот сакраментальный вопрос.
Вступление перед тем, как с меня потребуют взятку.
Но на этот раз я была не в том настроении:
— Ничего ценного, — ответила я, пытаясь отстраниться хоть на дюйм от него и его душка.
— Открывай, — приказал он, ткнув пальцем на узенький подоконник на высоте локтей.
Я одарила его коротким суровым взглядом и молча выложила все свои вещи на подоконник. Всё, что у меня было: шаль, подаренная Катрин, маленькая деревянная плошка и книга, которую я обернула, чтобы защитить от непогоды.
— Открой, — велел он, указывая на книгу. Я развернула тряпицу, и стражник склонился над древними страницами, будто намереваясь прочесть что-то. Книга лежала вверх тормашками.
— Старая книга, — провозгласил он, выпрямившись и уставившись мне прямо в глаза.
— Да, старая, — подтвердила я.
— Где ты ее взяла?
— Мне дал ее мой Учитель, — ответила я. Он снова вгляделся в мое лицо:
— Твой Учитель? — переспросил он недоверчиво.
— Мой Учитель, — повторила я.
— Убери все обратно, — сказал он, махнув рукой на книгу и прочие вещи. Я медленно собралась, стараясь не показывать, что у меня тряслись руки. Я смотрела мимо него, в дверной проем.
— Я могу идти?
Он забрал у меня из рук сумку.
— Ты пойдешь со мной, — и с этими словами он повернулся и зашагал по дороге в сторону города.
Я последовала за ним, прижимая Вечного к своему отчаянно колотящемуся сердцу. Примерно через полчаса стражник свернул с дороги в какой-то маленький пыльный дворик. В глубине стояло грязное ветхое сооружение все из того же унылого глиняного кирпича. Здание украшало крыльцо, крытое истерзанными пальмовыми листьями, покосившееся на один бок, густо заляпанное грязью. Под самой крышей здание венчало изображение львиной морды и двух перекрещенных мечей под ней, нацарапанных прямо на глине. Герб местного князька, подумалось мне — все похожи один на другой. Уже хорошо то, что этот охранник не поволок меня к себе домой. Быть может, я смогу поговорить с кем-то рангом повыше, с кем-нибудь, кто хотя бы не был пьян.
