— Так вот как живут те, в ком учитель не видит потенциала? — Евклид вошёл в запыленный дом Нико в Афинах. Тикали старые шварцвальдские часы, сам хозяин дома сидел в кресле и пил чай. Рядом стояла нетронутая бутылка джина, на которую маг то и дело облизывался, но сдерживал себя и не прикасался.
— Сказал тот, кто проводит почти всё время на корабле, охраняя морскую границу, — Нико отхлебнул глоток ароматного самодельного чая и зажмурился от удовольствия, делая вид, что не заметил, как Евклид недовольно сжал желваки.
— Слишком дерзко, как для отброса вроде тебя. Маг шестого ранга старше сорока — мусор, — он обнажил свою клыкастую улыбку, сверкнув желтизной вертикальных зрачков.
— Иди пацанов в парке пугай своими зенками… Хотя, тебе туда лучше не соваться, слишком подозрительно ты выглядишь, того и гляди местные полицию вызовут, увидев, как ты с детьми общаешься.
— И на всё у тебя есть ответ, тогда скажи мне на это, как так получилось, что о твоём ученике — обладателе дурного глаза, не знает учитель. Ты ведь прекрасно знаешь, что его интересуют все одарённые, необычные дети.
— Маг воды четвёртого ранга в семнадцать? Ох, самый одарённый на свете, подумаешь у парня мутация необычная, ты Камиллу вспомни, потом говори, — пускай Нико и не подавал виду, он напрягся. Ничего непоправимого не произошло, но то, что именно Евклид будет магом, который проверит Диармайда на границе — он не ожидал. Вот уж совпало так совпало…
У Евклида зазвонил телефон, тот отошёл поговорить, спустя несколько секунд у Нико и самого раздался звонок. Странно, чего это Трифон звонит в такую рань?
— Это точно, никто не выжил? — севшим голосом спросил Нико. — Спасибо, я… у меня гости, я перезвоню позже.
— Корабль на котором плыл тот парень…
— Я знаю! — не дав договорить прервал Евклида Нико, повысив голос. Он бросил чашку в стену и потянулся к бутылке. Евклид постоял несколько мгновений, но затем, презрительно фыркнув ушёл, не сказав ни слова. Нико закрыл глаза, и убедившись, что незваный гость удалился, отставил джин в сторону.
Вот ещё, чтобы маг воды погиб от атаки морского чудовища. Нико верил в Ди и ни капли не сомневался, что парень выжил. Но сложилось всё замечательно. В кои-то веки Диармайду повезло… что-ж, теперь будущее парня в его собственных руках. Посмотрим, как высоко он сможет взлететь…
Песок ожил и стал подниматься, обретая человеческие черты, деталей становилось всё больше и ожив, статуя обратилась в мужчину. Он был высоким, почти на голову выше Луиджи, в тканной синей одежде, развивающейся под порывами сильного ветра. Медное смуглое лицо было очень необычным, кожа мужчины походила на зернистую наждачную бумагу. Под глазами две татуировки — почти слитная вязь под правым, и ровная линия чего-то похожего на детские символические рисунки под левым глазом. Он сжимал в руке серповидную саблю, отдалённо похожую на топор.
Мужчина заговорил грубым, резким голосом на незнакомом языке.
— Вы говорите на греческом, — спросила Мелисса.
— Греки? — незнакомец заговорил на греческом, с отчётливой ноткой иностранного акцента, достаточной чтобы придать чужеземный колорит, но недостаточной, чтобы исковеркать слова до их полной неразличимости.
— Дня два назад на судно, плывущее из Афин в Александрию, напал изменённый монстр. Мы выжили потому, что прыгнули за борт и вплавь добрались до берега.
— Слёзы Ра! Ещё один морской гад… — в сердцах выругался мужчина.
— Скажи мне кто, что тройка недоучек из Европы сможет убежать от Рималь Альбакур Акмари, я бы ему в глотку песка натолкал по самые зубы.
— Это как я понимаю вот та штука? — Луиджи указал на надвигающуюся на них песчаную стену, иногда озаряемую красными всполохами молний.
Армия внизу бархана закрылась воздушным куполом, походившим на марево, приглядевшись его можно было отчётливо различить. Из надвигающейся песчаной стены выбежала свора шакалов, изменённых магией. Они разнились цветом светящихся глаз, шкуры и габаритами, но все были изменёнными. Когда шакалы добежали до области поражения магов, в воздушном щите появились бреши, пропускающие магические снаряды. Ледяные копья, огненные шары, всполохи молний градом осыпались на животных. Собачий скулёж и вой звоном отдавались в голове.
Мужчина стоял на вершине бархана, заложив руки за спину и смотрел куда-то в высоту песчаной бури, туда, где то и дело раздавались громом красные молнии. Битвы для него словно не существовало.
Он что-то тихо сказал на родном языке, размял пальцы левой руки в привычном, отработанном до автоматизма плавном жесте и провёл ладонью по воздуху, словно сметая крошки с невидимого стола. Вслед за его рукой по пустынной долине прокатилась песчаная лавина, погребающая под собой тварей.
На краю песчаной стены показался чей-то монструозный силуэт. Когда он приблизился к видимой границе, прозвучал клекот, заставивший Диармайда закрыть уши ладонями. Птица, вылетевшая из недр песчаных облаков, поражала своими размерами, казалось, что она способна закрыть собой солнце. Она походила на орла с яркими синими глазами, вокруг которых полыхали красные разряды, её жёлтые перья переливались, словно отлитые из золота, а клюв сверкал как отполированный оникс. Когда птица раскрыла его, вместе с клёкотом из неё вырвалась красная молния.
