Алевтина Рассказова
Исповедь о материнской любви
Заявилась я на этот свет летом 77-го, и без особого, можно сказать, приглашения. И мало того, что почти на два месяца раньше срока, так еще и у матери, которой к тому времени не исполнилось и пятнадцати.
После гибели мужа моя бабушка воспитывала маму одна и, занимая немалую должность на крупнейшей в области шахте, была полностью поглощена своей трудовой и партийной карьерой (ну и что, что дочь не видела ее сутками, зато в доме всегда был достаток; да и сам дом – огромная трехкомнатная квартира – ломился от гарнитуров, ковров и хрусталя – главного мерила благополучия в недалекие советские времена), вот, видимо, и не доглядела за дочерью.
Бабушкиными связями да весомым партийным авторитетом этого паренька, то бишь моего неожиданного папаньку, вынудили на маме жениться, так что появилась я в законном браке, как полагается. Вот только прожили они вместе недолго, – такие ранние, а особенно – «залетные» – браки все-таки, как правило, недолговечны.
Из-за меня маме пришлось бросить школу и пойти в строительный техникум, куда впоследствии время от времени она приходила вместе со мной – маленькой щекастенькой непоседой, благодаря которой сердца преподавателей таяли и смягчались. Смягчались настолько, что техникум мама все же окончила (ага, танцы до упаду и свидания под луной занимали ее тогда значительно больше, чем воспитание ребенка и подготовка к занятиям).
После развода с отцом и до моего полного совершеннолетия, когда я вышла замуж и сбежала наконец-то из ненавистного дома, мама выходила замуж раз восемь, в том числе официально – четыре, а у меня появились сначала сестренка по имени Люся, а затем и Костик, братишка. Конечно, я их любила, но все-таки мы были слишком уж разными (что немудрено, учитывая наших отцов) и общий язык находили нечасто.
Так уж случилось, что весной 98-го мы с матерью забеременели практически одновременно. Она, несмотря на свой возраст, бегала с животиком как заводная, а я – то от унитаза не отходила, то из кровати вылезти не было сил… – плохо мне было, в общем. Так плохо, что ребеночка я все-таки потеряла, не доходив буквально чуть-чуть до того срока, когда его еще могли бы спасти.
У мамы же родился ангелочек Алешка: светлые кудрявые волосенки буквально нимбом светились вокруг его головы, а на мир он смотрел широко распахнутыми ярко-голубыми глазами, в которых с самого первого дня читалась какая-то недетская мудрость.
В шесть месяцев на его забавной курносой мордашке уже появились веснушки, которые так там и оставались все время, делая выражение лица еще более озорным и безумно умильным.
Мама возиться с детьми никогда не любила, скидывая эти обязанности, как правило, на меня, и в этот раз (пожалуй, впервые за все это время) я с огромным энтузиазмом принялась нянчиться со своим новорожденным братишкой.
Дни и ночи слились для меня в один нескончаемый круговорот, но на фоне дикой усталости я чувствовала себя бесконечно счастливой, потому что теперь у меня был свой «сын»! Сын, который любил меня всей душой просто потому, что я существую. Который всегда засыпал и просыпался с улыбкой лишь оттого, что я была рядом. Сын, которому я посвящала себя всю целиком, без остатка…
Надо ли говорить, что мой собственный брак вскоре распался. Муж, оставшийся без внимания, и так и не простивший мне потери нашего сына (а этого «сына» – Алешку – он почему-то на дух не переносил, отказываясь даже прикасаться к нему), быстро нашел утешение в объятиях моей лучшей подруги и подал на развод. Так что теперь я окончательно вернулась в ненавистный родительский дом, однако на этот раз мне там было не одиноко.
Со временем мать начала ревновать Алешку ко мне и чуть ли не силой заставляла его называть ее мамой, обнимать и сидеть у нее на руках, целовать и засыпать рядом с нею в кровати.
Не думаю, что в ней наконец-то проснулись материнские чувства (она не раз говорила нам, что ни к одному из детей в ней так и не проснулся материнский инстинкт и что, рожая нас один за другим, она все надеялась его испытать…, но как-то все не получалось). Скорее это было похоже на желание собственника вернуть то, что принадлежит ему по закону. И она возвращала себе свою «собственность». Лаской, хитростью, лестью, угрозами, тумаками…
Одновременно с этим она всеми силами выживала из дома меня.
Идти мне было некуда, но я все же ушла.
Тогда мне казалось, что так будет лучше для всех. Ведь в моем присутствии она просто зверела и чаще обычного набрасывалась на Алешеньку с кулаками и бранью. С каждым днем мое солнышко становилось все грустней и грустней, и все больше походило на маленького грустного старичка, пережившего много боли и слез. Поэтому однажды я крепко-крепко обняла его на прощание и, подхватив дорожную сумку, вышла из дома. Практически в никуда.
Постепенно в моей жизни все как-то сложилось: я нашла хорошую работу, жилье, встала на ноги, вышла замуж… вот только ночами все чаще и чаще я просыпалась от слез. Я никак не могла забыть глаза сына, его взгляд, которым он провожал меня до двери.
Да-да, сына! Не брата. Я всегда считала его своим сыном, а он меня – своей мамой. Иногда мне даже казалось, что душа моего неродившегося дитя каким-то чудом переселилась в него, и этот дар небес был послан мне за все перенесенные в этой жизни страдания. Казалось, что он – мой ангел-хранитель, который вылечит мою душу от накопившейся боли.
