Исполнитель. Книга 2

После роскошной жизни в парижских гостиницах Александр оказался в чреве старого корабля.

Узкий коридор, ведущий в туалеты и душевые. Слева и справа – некрашеные двери в металлические норы, которые называли здесь каютами.

Мальцев читал журналы о пассажирских судах, книги о «Титанике» и всегда представлял каюты, как удобное жильё. Но здесь!!! Здесь это не было жильём. Узкие пеналы с втиснутыми в них кроватями в два яруса. Малюсенькое круглое окно, которое называли иллюминатором, железный шкаф… И всё!

Это тюремная обстановка начала его угнетать с первой же минуты, как он вошёл в каюту номер семь. Кроме Александра здесь находились трое мужчин со смуглой кожей.

– Добрый день, друг! – на скверном французском языке произнёс один из них.

Он был толстым, с чёрными усищами и выпуклыми глазами.

– Я – Мустафа! – добавил он.

Александр пожал руку, а затем представился другим спутникам. Сразу же выяснилось, что все они сирийцы и едут в Аргентину, навсегда, к своим родственникам.

Это рассказал Мальцеву Мустафа. Ему было лет сорок пять. Мустафа единственный, кто как-то мог выразиться по-французски. Остальные, двое его земляков, были ещё юношами, лет по 18–19 и говорили только на своём родном языке.

– Он есть мои племянники! Два племянники! – показал Мустафа два пальца.

Александр и Мустафа заняли нижние койки, а племянники сразу ловко забрались на верхние.

Судно качало. В каюте было душно. Александр открыл иллюминатор, чтобы её проветрить. Но тут же со своей кровати спрыгнул Мустафа:

– Не можно! Не можно! Вода входить! Вода входить! – лепетал он с выражением ужаса на лице и захлопнул круглое оконце.

Мальцев вышел в коридор. Он надеялся, что здесь будет посвежее. Но ни тут то было! В коридоре жутко воняло чесноком, потом и канализацией.

Ему показалось, что где рядом говорили по-русски. Александр прислушался. Голоса доносились из пятой каюты.

«Нет, это украинский язык!» – вздохнул он с облегчением.

На завтрак все пассажиры второго класса собрались в кают-компании второго класса. И здесь Мальцев смог увидеть, с кем свела его судьба на пассажирском корабле «Хосе Менендес».

Две многочисленные еврейские семьи из Польши, две семьи из Западной Украины (входила в состав Польши), четверо молодых, лет по двадцать пять, с армейской выправкой хорватов и семья из Испании.

Завтрак был невкусным и убогим. Каша, жидкий кофе, сливочное масло и несвежий хлеб.

Мальцев наблюдал за испанцами. Он – мужчина лет тридцати пяти, она – очень худая, непричёсанная с чёрными кругами под глазами… и двое дочерей лет восьми и шести…

«Мне надо от них надо держаться подальше. Если начнутся расспросы, то могут появиться какие-то общие знакомые с Пабло Мачадо, о которых я не имею никакого представления». – С опаской поглядывал на испанскую семью Александр.

После завтрака, украинцы, как-то очень быстро забрали остававшийся хлеб и исчезли.

Вскоре из их кают послышался запах чеснока и сала.

«Запасливые люди, что о них скажешь? А меня Быков Иван Терентьевич учил, учил, но я так и остался неприспособленным к жизни великовозрастным дурнем. Можно же было шоколада, чаю, печенья в дорогу купить? А я?»

Мальцев лежал на кровати и читал… Сирийцы громко разговаривали между собой.

Затем племянники, по команде Мустафы, расстелили на полу коврики и принялись молиться. Александр почувствовал себя лишним. Он закрыл глаза…

В распоряжении пассажиров второго класса имелись ванные комнаты и туалеты как для мужчин, так и для женщин.

«Это очень хорошо! – пришёл к выводу Александр, принимая душ перед сном, – а то как бы делить эти места с женщинами? Проблематично…»

Утром Александр проснулся от странного шевеления. Он открыл глаза. Цепляя его кровать своими плечами, молился Мустафа, а рядом с ним его племянники.

– Неловко как-то мне в каюте находиться, когда они молятся. – Мальцев закрыл глаза.

После завтрака его остановил испанец.

– Здравствуйте! Я – Мануэль Гарридо, – он протянул Александру руку.

– Меня зовут Пабло Мачадо. – Александр деликатно пожал тому руку.

– Скажите, вы – республиканец? – Гарридо внимательно посмотрел ему в глаза.

– Да! – ответил Мальцев, ожидая дальнейших вопросов.

– Я так и знал! Очень приятно! Пойду обрадую мою супругу, что у нас на этом корабле есть земляк и единомышленник. – Радостно сообщил тот и ушёл.

«Не прошло и суток, а у меня появилась первая проблема. Надо держаться очень осторожно с этим Мануэлем и его женой».

На обеде, где вновь выдали невкусную и очень солёную еду, Гарридо был один. Он спросил у официанта разрешения забрать хлеб с собой:

– У меня что-то жена приболела и старшая дочь, не могут прийти…

– Да, конечно. – Ответил официант.

По вечерам сверху, где обитали пассажиры первого класса, доносилась музыка, а иногда даже и крики веселья.

«Живут же люди! – позавидовал Мальцев. – Но в тоже время есть и третий класс. Их палуба ещё ниже, у самой воды. Представляю, какой там ужас! Хорошо хоть «товарищ Серхио» смилостивился и разрешил мне ехать во втором классе».

Находиться целый день в душной каюте было невозможно. Сирийцы всё время говорили и говорили. Они не давали Александру ни читать, ни поспать днём. Мальцев вышел в коридор, дошёл до его конца, увидел лестницу, ведущую вверх, и поднялся по ней. Потом следовал ещё короткий проход и снова лестница. Он открыл двери, и… в лицо ударило ветром и запахом моря.