Искатель, 2009 № 03
Александр Валентинович Юдин / Михаил Иванович Федоров
Александр и Сергей Юдины ОРДЕН СВЯТОГО ФЕОФИЛА повесть
Артем Федосеенко ЗЕРКАЛЬНЫЙ ЛАБИРИНТ рассказ
Михаил Федорор РЫКАНСКИЙ ПОВОРОТ повесть
| Жанры: | Научная фантастика, Приключения, Газеты и журналы |
| Серия: | Искатель (журнал) №363 |
| Всего страниц: | 71 |
| ISBN: | 0130-66-34 |
| Год издания: | 2009 |
| Формат: | Полный |
Искатель, 2009 № 03 читать онлайн бесплатно
Искатель. 2009
Выпуск № 3
Александр и Сергей Юдины
ОРДЕН СВЯТОГО ФЕОФИЛА
Глава 1
АНТИКВАРНАЯ АНОНИМКА
«Как-то в полночь, утомленный, я забылся, полусонный,
Над таинственным значеньем фолианта одного;
Я дремал, и все молчало… Что-то тихо прозвучало —
Что-то тихо застучало у порога моего.
Я подумал: «То стучится гость у входа моего —
Гость, и больше ничего».
Э. А. По (пер. В.Жаботинского)
— Вот такая удивительная история случилась со мной этим летом в Ирландии, — подытожил профессор Горислав Игоревич Костромиров, осторожно выбивая любимую пенковую трубку с янтарным мундштуком о край нефритовой пепельницы в форме саркофага эпохи Третьего Царства.
— Эх, жаль, меня с тобою там не было! — с завистью вздохнул старший следователь по особо важным делам Вадим Вадимович Хватко. — Уж я бы распутал это дельце в один присест. У меня на злодеев прямо нюх выработался, сам порой удивляюсь — до такой степени… Иной раз иду по улице, на прохожих обывателей посматриваю, и сразу — в момент — определяю: вот этот — «мокрушник», тот — «домушник», а другой-третий — сексуальный маньяк. Веришь, профессор? Можно, я еще сигарку возьму? Уж очень понравились мне твои «Кабаньяс»!
— Разумеется, можно, и, конечно, верю, — улыбнулся Горислав Игоревич. — Это называется «деградация по профессиональному признаку».
— Ты про сигары? — поднял брови Хватко.
— Нет, про то, когда в каждом прохожем видишь преступника.
— Да ладно тебе! — отмахнулся следователь. — Я ж не говорю, что в каждом. Не в каждом! Детей дошкольного возраста и женщин на поздних сроках беременности я редко подозреваю. Впрочем… Ты лучше скажи, неужто, побырав п Дублине, ты не привез с собою хотя бы одной бутылочки знамен и того ирландского виски?
— Почему не привез? Привез. Только после твоего коньяка виски как-то… Его надо пить отдельно — с чувством, с толком, с расстановкой, не мешая с другими напитками, чтобы в полной мере ощутить букет:
— Брось эти свои декадентские штучки! — вскипел Вадим Вадимович. — Мешая — не мешая… Мне лично ничего не мешает попробовать его и после коньяка. У него друг, может, ни разу в жизни не пробовал настоящего ирландского виски, а он эстетствует.
— Ну, хорошо, — сдался Горислав Игоревич, — только давай пройдем в кабинет. Напиток, который тебе сейчас будет предложен, полезнее всего употреблять в интеллектуальной обстановке, например, созерцая корешки старинных книг.
— По мне хоть в ванной, — заявил следователь. — Что в рот полезло, то и полезно! Однако постой, что ж получается? Мой коньяк — двенадцатилетней, между прочим, выдержки — можно, выходит, и на кухне оприходовать, а для твоего виски подавай высокодуховную атмосфэру! Смутно ощущаю некое скрытое к себе неуважение. Мое самолюбие ущемлено, да-да, так и знай!
— Брось. Ты же сам предложил на кухне — дескать, тут уютней, чем в гостиной…
— А в кабинет ты меня и не приглашал!
— Ну, так вот — приглашаю.
— Совсем ты меня запутал, профессор! Вашего брата, интеллигента, хлебом не корми, а дай простого человека запутать… Кстати, виски — это «мужик», типа кофе, или все ж таки «баба»?
— Многие искренне убеждены, что в отношении виски употребим мужской род, — пожал плечами Костромиров, — хотя на самом деле, как и большинство бестелесных сущностей волшебной страны кельтов, виски является созданием среднего пола.
— Гермафродит, что ли? М-да… мне, простому человеку, такое понять и, главное, принять сложно…
— Ты виски-то будешь пробовать, простой человек, или раздумал уже? — засмеялся Горислав.
— Буду!
— Тогда хватит софистики и пошли в кабинет.
— Эй, посторонись, плотва, мелюзга, младенцы, выступают существа плотных корпуленций! — продекламировал Вадим
Вадимович, с пыхтением и некоторым трудом высвобождая объемистый живот из-под столешницы.
— За что я тебя еще люблю, так это за то, что ты, наверное, единственный в своем роде следователь, цитирующий гётевского «Фауста» в переводе Пастернака.
— Эге, так это я, значит, Пастернака цитирую? — искренне удивился Хватко. — А я-то думал — тебя, профессор.
— Почему меня? — опешил Горислав.
— Да потому, что этот стишок слыхал от тебя, вот почему, — пожал дебелыми плечами следователь.
— Все! — сдался профессор, решительно дергая себя за недавно отпущенную клиновидную бородку. — В кабинет! Немедленно в кабинет!
— Хорошая у тебя библиотека, — заявил следователь, заходя в кабинет и оглядываясь окрест, — большая.
— Дистанции огромного размера? — с легкой усмешкой уточнил Костромиров.
— Ты давай того… не ерничай. Нашел себе Скалозуба.
— Шучу, шучу, не обижайся.
Горислав Игоревич с особенным почтением усадил Вадима Вадимовича на изящный диван в стиле Людовика XIII (в действительности, он просто слегка опасался, как бы тучный Хватко по обыкновению не плюхнулся на него с размаху), а сам удалился за оговоренной «бестелесной сущностью» ирландской национальности.
Откинувшись, насколько это было возможно, на диванную спинку, следователь тем временем поневоле занялся изучением окружающей обстановки.
Как оно и полагается в настоящем кабинете — кабинете ученого мужа, а не какого-нибудь богемного тусовщика, отчего-то возомнившего, будто теперь ему по солидности статуса просто-таки необходим личный кабинет, где бы он мог уединяться и, типа, «думать мысль», — здесь большая часть пространства была отдана на жительство коренным кабинетным обитателям, сиречь книгам; иначе говоря, три стены помещения сплошь занимали дубовые книжные стеллажи с витыми колоннами. Сами стены были обиты деревянными панелями. Напротив единственного окна, выходящего на Москву-реку, стоял письменный стол — массивный, красного дерева, со столешницей коричневой кожи и удобным кожаным же креслом перед ним;
