В первых же дней войны на московской студии кинохроники был образован штаб. Мы получили аппаратуру, пленку и сразу разъехались по фронтам. Я попал в кинобригаду Юго-Западного фронта.
Через день мы были в Киеве и, как только получили машину, отправились с оператором Женей Мухиным на передовую.
С шоссе свернули на проселок и, не проехав километра, застряли в песчаных дюнах.
Пока откапывали увязшие в песке колеса, к нам подошел офицер.
— Кто еще такие?
Я узнал своего попутчика по дороге из Москвы в Киев майора Смагина; Смагин тоже узнал меня, пожал руку.
— Ну вот, видишь, встретились!
— Товарищ майор, объясните нам обстановку.
Смагин сел на кочку, сорвал соломинку и, медленно ее покусывая, сказал:
— Я сем только прибыл сюда. Назначили командиром артдивизиона. А от него остались две пушки всего. Окопались тут недалеко, ждем. Связи с соседями нет.
Мы пошли вместе со Смагиным в расположение его дивизиона. Даже мы, люди далеко не военные, оценили, насколько удобную позицию выбрал старый воин. Впереди виднелись река и мост.
— Я его на всякий случай заминировал; взорву, если сунутся, — сказал Смагин.
Орудия были замаскированы в мелком кустарнике, и отделяли их от дороги два небольших, но довольно обрывистых оврага.
— Может быть, у нас остановитесь? — предложил Смагин.
— Да нет, пожалуй, еще вперед проскочим, — сказал я.
Артиллеристы Смагина помогли нам вытащить «эмку», и мы, проехав минированный мост, устремились дальше.
Километра через четыре мы выскочили на холмик, и тут шофер резко затормозил.
— Фашисты, — прошептал он.
Прямо на нас, поднимая пыль, мчалась колонна танков. На наши они не походили — высокие гусеницы, низкие башни, темная окраска. Шофер круто развернул. И в этот момент спустила шина.
— Гони!
Мотор взвыл, и наша «эмка», прыгая как подбитая птица, помчалась назад. Я оглянулся. Танкисты передней машины заметили нас.
С грохотом в облаке пыли танк приближался. Наша машина тряслась, как пневматический молоток, хлопала старенькими крыльями, гремела всеми своими железками…
Танк выстрелил. Разрыв снаряда швырнул задок «эмки» в сторону, но шофер круто вывернул руль и удержал машину на дороге. Уже окончательно рассыпаясь, «эмка» проскакала через мост и нырнула в кустарник. Мотор заглох сам. Пригибаясь, мы бросились к артиллеристам Смагина.
— Фашисты! Колонна! — крикнул на ходу Женя Мухин.
— Эва-а, вон они! — удивленно воскликнул солдат. На его лице не отразилось испуга, только любопытство.
— Мост не взрывать! Пропустим пяток танков вперед! — скомандовал Смагин.
Танки спустились с горы и ринулись к мосту.
— Один, два, пять, семь, — считал тог же боец, прильнув к стереотрубе. — Двенадцать, товарищ майор!
— На первый раз хватит, — спокойно произнес Смагин и не торопясь стал закуривать.
— Заряжай! — крикнул он, выпустив дым.
— Заряжай! — пробежала команда по реденькой цепочке солдат.
Глухо звякнули замки орудий. Танки въехали на мост. Теперь я четко видел кресты на их башнях, толстые, короткие стволы пушек, приоткрытые люки.
— По первому прямой наводкой!..
Танк съехал с настила моста и, заметно сбавив скорость, пополз на большак.
— Огонь!
Снаряд разорвался чуть дальше танка, но другой ударил прямо в башню. Густо взвился столб черного, коптящего дыма.
— По пятому прямой наводкой…
Смагин зачем-то снял фуражку, подставил лысеющую голову жаркому июльскому солнцу. Он подслеповато щурил глаза, командовал, как на ученье, — просто и спокойно. Это спокойствие, видимо, передавалось бойцам, и они деловито, сноровисто хлопотали у орудий, наводя на цель длинные, окрашенные в зеленый цвет стволы.
— Огонь!
Танк, распутывая гусеницу, закрутился на месте и затих. Из люков вынырнули танкисты и побежали назад. Артиллеристы, не ожидая команды, открыли огонь из винтовок по удирающим фашистам.
Смагин повернулся к бойцу у стереотрубы.
— Клименко, взрывай мост!
Боец выдернул из-за куста подрывное магнето и сильно крутнул рукоятку, но взрыва не было. Танки, обходя подбитую машину, лезли на мост, разворачивая пушки в нашу сторону.
— Я сейчас, разрешите? — Клименко выпрыгнул из окопчика и, прижимая к груди связку гранат, скрылся в ельнике.