Я не суеверен. Абсолютно не суеверен. И все-таки никакая сила не заставит меня назначить какое-нибудь важное дело на тринадцатое число или на понедельник. Вечером тринадцатого, когда я с облегчением подумал, что день прошел, а ничего плохого не случилось, мне сказали, что какой-то человек хочет видеть меня.
Я был занят, чертовски занят, и сказал, что не хочу никого видеть. Особенно здесь, в тренировочном зале. Я собрался добавить еще кое-что, благо в зале для бокса не бывает женщин, но в это время человек вошел в зал. Вошел, хотя я категорически приказал никого не пускать, когда тренируется Кид Мердок… Нечего посторонним соваться в такие дела! Я не намерен рисковать, когда до чемпионата мира осталось меньше трех месяцев.
— Выведи его, — сказал я Джиму, который работал у меня массажистом и которому я иногда поручаю еще кое-что.
У человека, очевидно, был тонкий слух.
— Не трудись, старина, — весело сказал он, идя мне навстречу, — ты что, не узнал Стива Брайта?..
Так это же Стив! Я сразу отогнал Джима. Последний раз я видел Стива пять лет назад — мы оба были студентами одного университета. Я играл в футбол за университетскую команду, а Стив учился. И здорово учился. Его прочили чуть ли не в академики. Я в этом деле плохо разбираюсь — в университете я занимался только футболом, пока не повредил ногу и не стал тренером по боксу, но все говорят, что Стив в науке был дока. Еще в университете он придумывал разные мудреные штуковины, а после одной… Впрочем, я вам лучше расскажу.
Стив однажды объявил, что человеческое тело, с его высокоразвитой нервной системой, может, если в него внести небольшие изменения, принимать радиопередачи лучше любого радиоприемника. Он предложил внести эти «небольшие изменения» в мое тело (Стив всегда ко мне хорошо относился), но я наотрез отказался и, как потом выяснилось, правильно сделал.
Парень, который на это согласился — Стив присобачил ему в кость черепа какую-то металлическую штучку — стал действительно принимать все радиопередачи. Он дни и ночи слушал музыку, последние известия и всякое другое… Отдыха у него не было ни секунды. Где бы он ни находился, он слышал радио — изо дня в день. Наконец, парню это надоело. Он пришел к Стиву, но тот ничего не мог сделать. Парень продолжал слушать эти передачи даже после того, как вынули из кости металлическую штучку. Словом, через некоторое время парень пошел с воспалением мозга в больницу, а Стив на скамью подсудимых.
Теперь Стив стоял рядом со мной, как всегда тщательно выбритый и элегантный, и с любопытством смотрел на Кида, обрабатывающего мешок ударами, после которых противник на ринге обычно открывал глаза не раньше, чем через полчаса и с изумлением спрашивал: «Что здесь делает врач?»
— И это твоя темная лошадка? — спросил Стив. Я сказал, что не такая уж темная. Я с гордостью рассказал Стиву, что Кид выбивал всех претендентов на звание чемпиона мира еще в первом раунде, что у него объем легких больше восьми тысяч, что после того, как через три месяца Кид выиграет финальный бой у Паттерона, он станет чемпионом мира, а я обладателем двух миллионов.
— Читал в газетах, — небрежно сказал Стив. — А если твой Кид проиграет?
Он умел задавать неприятные вопросы, зтот Стив. Я не сказал ему, что потеряю все и стану нищим, — я просто промолчал.
— Все предыдущие бои — только увертюра. Паттерона твоему Киду не вышибить. Тот не таких видывал. Кид для него еще сырой.
Стив как будто заглянул мне в душу. Я боялся этого боя с Паттероном. Кид начал тренироваться недавно, за короткое время он стал первоклассным бойцом, но этого было мало. Еще бы немного тренировок… Но до матча оставалось всего три месяца. Я вспомнил страшные свинги Паттерона и поежился.
— Зашел к тебе кое-что предложить, — сказал Стив. Я насторожился. После того случая я всегда настораживаюсь, когда Стив что-нибудь предлагает.
— Я могу сделать так, что Кид выиграет бой.
В профессиональном боксе такое делается. Но я никогда не думал, что Стив станет спортивным «жучком».
— Сколько ты хочешь? — осторожно спротил я.
— Ни гроша, — засмеялся Стив. — Сколько часов в сутки ты спишь, старина?
Я же вам говорю, что он может спросить самое неожиданное. Я сказал, что восемь часов и что к боксу это не имеет никакого отношения.
— Посмотрим, — сказал Стив. — Выйдем. Здесь слишком шумно.
И вправду в зале стоял страшный шум. Зал был маловат для будущего чемпиона мира, — на больший не было денег. Я согласился со Стивом, что лучше пройтись. Трудно разговаривать, когда рядом прыгает со скакалкой шестифутовый детина.
— Значит, ты говоришь — восемь часов, — сказал Стив, когда мы сели за столик в баре, что напротив моего бокс-зала. — И тебе это не кажется странным?
Я сказал, что нет, так же как и то, что я ежедневно ем и пью.
— Удивительно сильна в нас власть привычки, — задумчиво заметил Стив. — Никому не кажется странным, что человек спит. Человек, который создает ракеты, электронные машины и играет в покер, одну треть жизни проводит беспомощным, в бесчувственном состоянии. Лучшие годы своей молодости, когда он может с пользой для себя и других провести это время, и в старости, когда дорог каждый час. Спящий царь природы. Разве это не странно?
