Сентри взмахом руки отослал притормозивший скутер и, ускорив шаг, пошел дальше. Всю дорогу от ракетопорта он проделал пешком; до биолаборатории оставалось несколько кварталов, и брать такси не было смысла.
К тому же утро было слишком славным, чтобы портить его разъездами. Он с наслаждением вдохнул живительный воздух — чистые газолиновые пары, какая прелесть! — и вслушался в музыку своего тяжелого шага, отдающегося в бетоне.
До чего же хорошо опять обзавестись новым телом.
Последнюю сотню лет, а то и больше, он просто не мог оценить, что такое жизнь. Он скользнул глазами по улице в направлении голубых сполохов сварки и понял, как долго ему недоступна была изысканная красота этих вспышек.
Казалось, даже мудрый старый мозг стал лучше думать в новом теле.
Это стоило всех омерзительных минут, проведенных им на Венере. Только в такие мгновения, как теперешнее, он до конца осознавал, какое это счастье — жить и быть роботом.
Но он сразу же избавился от восторженности, как только подошел к корпусам старой биолаборатории. В свое время было запланировано возвести новое прекрасное здание на месте древних построек, в которых он проработал все эти четыреста лет. Но, как бы там ни было, времени на это так и не нашлось. Чуть ли не столетие ушло у них на то, чтобы разработать технологию соединения генов и хромосом в зиготу простейшей рыбы, способную развиться до ее натурального вида. Прошел еще век, пока они смогли изготовить Оскара, первую искусственно созданную свинью. Но, похоже, на этом они и застряли. Порой Сентри начинало казаться, что от воссоздания Человека они находятся ничуть не ближе, чем в начале работы.
Он развел двери и спустился в длинный холл, растерянно следя за своим отражением в полированных стенах. Это было хорошее тело. Черная эмаль смотрелась превосходно, а каждое сочленение корпуса демонстрировало новейшую технологию и точнейшую подгонку. Но его начинали одолевать старые заботы. Он похрюкал Оскару XXII, лабораторному талисману, и услышал ответное повизгивание. Свинья подобралась, чтобы почесаться об его ногу, но у него не было на это времени. Он повернулся и направился в основное лабораторное помещение, уже размышляя о хлопотах своей работы.
Обеспокоиться было несложно, стоило увидеть других роботов. Они сгрудились вокруг какого-то объекта на столе, удрученность сквозила в каждом их движении.
Сентри оттолкнул Кеофора и Бесвана, шагнул вперед.
Одного взгляда было достаточно. Там лежала женщина из одиннадцатой пары, протоплазма ее тела странно застыла; она явно была мертва, лицо перекошено в жуткой гримасе.
— Когда… и что случилось с мужчиной? — спросил Сентри. Кеофор быстро повернул к нему голову.
— Привет, шеф. Вы запоздали. Ха, новое тело!
Сентри кивнул, но, когда они обступили его, он чисто автоматически рассказывал, как свалился на Венере в щелочной пруд и полностью загубил тело.
— Пришлось подождать, пока подберут новое. А потом наш корабль задержали, пока не приняли сверхсветовой разведчик с Арктура. Они там отыскали с полдюжины новых планет, годных для колонизации, и должны были дать об этом отчет до посадки. Ладно, что с этими созданиями?
— Мы закончили испытания три дня назад, — сказал Кеофор. Кеофор был первым роботом, освоившим методы генной инженерии, разработанные Сентри, и его старшим ассистентом. — Надеялись, к тому времени вы вернетесь. Но… смотрите сами. Мужчина еще жив, но долго не протянет.
Сентри вместе с ними проследовал в соседнее помещение и заглянул через окно. И быстро отвел взгляд. Еще одна неудача. Мужчина полз по полу на руках и коленях, порой падая на живот, отрывисто бормоча. Эти неразборчивые звуки были лишены какого-либо смысла.
— Не сообщайте об этом другим роботам, — приказал Сентри. В этом зрелище не было ничего пригодного для публичной демонстрации. Уже и без того раздавалось достаточно голосов против выведения Человека, зарождалось смутное недовольство среди общественности, что неразумно разводить такую кутерьму вокруг исчезнувших форм жизни. А ведь эти выглядели пугающе похожими на легендарный облик Человека.
— Что хорошего на Венере? — поинтересовался один из ассистентов, когда они приступили к работе по детальному препарированию тела бракованного женского образчика, чтобы потом логически рассмотреть причины неуспеха.
— Ничего. Обычные слухи. Я даже не думаю, что Люди были способны создавать самообеспечиваемые колонии. А если и могли, то те не уцелели. Но кое-что другое я отыскал — на кое-что музейное мне повезло. Мой багаж уже прибыл?
— Вы о том просмоленном ящике? Он должен быть где-то там, в углу.
Сентри в ответ заставил упругий пластик рта растянуться в улыбку и направился в указанную сторону. Они уже успели содрать упаковку, а Сентри отыскал на просмоленной поверхности несколько тонких проволочек. Он потянул их на себя, проволочки легко поддались, увлекая за собой тонкий слой вощеной бумаги. Все оказалось верным, и он искренне обрадовался, что стащил из музея это древнее устройство. Это был старейший, крупнейший и примитивнейший из роботов, когда-либо до сих пор обнаруженных, — возможно, одна из легендарных Первоначальных Моделей. Он стоял неподвижно, уставившись в никуда рябым, ничего не выражающим лицом. Но табличка на его груди была старательно очищена, Сентри повернул ее так, чтобы было видно остальным.
![Атака из Атлантиды [сборник]](/storage/book-covers/2c/2c307ea0d24bad78ddbabfc91b1e685bd34a5fd7.jpg)
