Звук падающих камней заставил меня очнуться от многолетнего сна. Чьи-то торопливые шаги и тяжелое дыхание. Неужели люди? Много веков человеческая нога не ступала по склонам моей горы и моей же тюрьмы. Ненавистный священник знал, что делал, когда запечатывал меня в этой тесной горной пещере! Проклятье уверенно держало смертных подальше, не оставляя мне ни единого шанса обрести свободу и вернуться домой.
Тогда почему? Жгучая надежда обдала меня с головы до кончика хвоста. Надо же! Я в заточении уже столько лет, что это глупое чувство считал давно погибшим. Сколько веков прошло с того момента, как мой мир сузился до тонкой щели между камней? Два? Или три? Может, и намного больше. Счет годам я потерял уже после третьего десятка. День сменялся ночью, холодная тишина приходила на смену птичьим голосам. А для меня все оставалось по-прежнему. Я свыкся со своим безграничным одиночеством и неизбывной тоской по дому. Недолгое бодрствование я проводил в воспоминаниях о бесконечных и завораживающих трансформациях смертоносного Хаоса, о черноте Бездны и мягких прикосновениях Тьмы к чешуе. Дом. Как тягостно оказаться вдали от родных мест, быть навеки заточенным в чужом, унылом мире, населенном исключительно смертными. Воспоминания о моем мире заставляли выть от тоски и бессмысленно царапать когтями пропитанные светлой силой скалы. Только сон мог временно спасти от этой муки. Я впадал в спячку с каждым разом все на более и более долгие годы. Сколько я проспал в этот раз? Возможно, лет семьдесят? Не знаю.
Торопливые шаги приближались. Меня обдало восхитительной волной чужого ужаса. Ноздри уловили сладкий запах свежей крови. О, Бездна, как же я голоден! Ближе! Я с остервенением прижался к узкому просвету между скал. Слишком маленькая, выходящая в пещерный коридор щель не давала возможности увидеть что-либо, кроме клочка земной поверхности и колючего куста на ней. Там, вдали, отчетливо пахло людьми. Они приближались. Я вонзил когти себе в плечо. Голод силен, но ему нельзя уступать. Если я не удержу себя, то второго шанса обрести свободу может не появиться еще несколько столетий. Безумие уже начало охватывать мой устойчивый, но все же далекий от совершенства разум. Еще немного такого уединения, и я бы сам себя не выпустил. Обезумевших демонов Бездна не любит. Их участь – превратиться в энергетическую пыль. Плечо пылает от моих ядовитых когтей, но я продолжаю вспарывать ими свое тело. Боль отвлекает от голода, мысли стремятся вдаль, в сторону безграничной и ласковой Тьмы, в отчаянии умоляя ее не оставить меня. О, Бездна, пусть они придут ко мне!
Возможно, Бездна так устала слушать мои мольбы о свободе, что решила наконец-то им внять.
Судя по звуку шагов, смертные торопливо приближались. Частое и тяжелое дыхание… Я прижался к слишком маленькой для меня щели, силясь увидеть хоть что-нибудь. Вход в туннель заслонил темный силуэт. Женщина была вся в крови, изодранное платье, порезы на груди и плечах. Лицо было опухшим, а под глазом виднелся лиловый синяк. Она нервно осмотрела небольшую пещеру и облегченно вздохнула. То, что за дальней стеной этой пещеры скрывается моя темница, женщина не заметила. Я замер, боясь спугнуть ее случайным шумом или дыханием. Тем временем, женщина втащила в пещеру такого же грязного и исцарапанного мальчишку.
– Мама, они…
– Тсс! – оборвала она мальчишку. – Иди сюда и сиди очень тихо.
Мать схватила парнишку за испачканную руку и, затащив вглубь пещеры, замерла у стены в самой глубине, в одном дыхании от меня… Я уже слышал голоса других людей, похоже, преследователей. Это было забавно. Века одиночества сменились богатым выбором возможных спасителей. Кого же выбрать? Женщина с ребенком мне не подходят. Как только она меня увидит, сразу сбежит и мальчишку прихватит. Сын ее, всего-то лет десяти, расплачется или в обморок упадет. Если убегут, то их преследователи сюда не станут заглядывать. Это было бы моим поражением. Лучше подожду, пока эту парочку здесь найдут. Со взрослыми мужчинами всегда договориться легче. Очень жаль, что пропитанные Светом стены моего узилища не позволяют принять человеческий облик. Сколько бы проблем во взаимопонимании решились сами собой, притворись я попавшим под обвал человеком.
Тем временем, мать с сыном стали очень тихо перешептываться. Я давно не слышал человеческую речь и с удовольствием прислушивался к переменам в местном языке. Понимание любого языка смертных для демонов не проблема, но я все же не сразу смог сосредоточиться на смысле их разговора. Близость пищи и жгучая боль от когтей в плече отвлекали на себя мое внимание.
– Папа умер? – всхлипнул паренек.
– Не знаю, Сереженька, очень надеюсь, что да, – женщина смахнула слезы грязным обрывком рукава.
– Я не хочу, чтобы он умирал, мама!
– Тише ты, – зашипела она, – хочешь, чтоб эти звери нас нашли? Лучше умереть, чем так… чем то, что они делают с людьми.
– Я их ненавижу! – угрюмо прорычал паренек. – Пусть только сунутся! Убью!
Так-так. А мальчишка стойкий. Может, попытаться? Хотя… Лучше еще подожду.
– Не говори глупостей! Чем ты их убьешь? Не вздумай лезть к ним, слышишь? Даже думать не смей!
