Не следует думать, что средний класс в России, которому по деньгам и размаху предпринять путешествие в Хургаду, в Египет, так уж малочислен. Отнюдь. Ну, предположим, не совсем сложившийся средний класс, еще не настоящее стадо голодных волков и хитрых лисиц, но уже полкласса, полстаи. Уже, так сказать, появились шустрые наклевушки, зашевелились и затрещали липкие почки, готовые выпустить, как сказал классик, клейкие листочки. Собрал триста-четыреста долларов праведным или неправедным трудом – нынче все перепуталось, стало с ног на голову, и пойди разберись, какой труд праведный и махнул на зарубежный курорт. А в отношении доходов наш буржуазный, бывший советский, суд, всегда готов поддержать сытого и имущего. Сегодня олигарх, а завтра плут-арх.
В общем, если говорить прямо, то, безо всяких комплексов, представителем этого самого среднего класса ощущал себя московский таксист Толик Захаров, тридцати лет, женат, разведен, снова женат, снова разведен, не сидел, не привлекался, алиментщик и честный, ну почти честный, налогоплательщик.
Почти, если пользоваться выражением телевидения, вышел из тени. А кто же полностью выходит из тени, когда, так сказать, идет "левая работа", не крутится счетчик, появляется провинциальный лох, который хочет от Казанского вокзала доехать до Ярославского, а Толя везет его через смотровую площадку Университета и парк Победы? Это уже частная инициатива, здесь возникает первоначальный капитал, основа для жизни и процветания. Доллар здесь вылупляется из скучного российского рубля! Он – основа цивилизованной, с пивом и девочками, жизни. Как Толе нравится сочная московская жизнь, уезжать никуда не хочется!
Но все едут. Даже легкомысленные студентки, по утрам ходящие на лекции, а вечерами рядом со своими молодыми и не очень товарками из стран СНГ, а в основном с Украины и Молдавии, товарками, которые не учатся, – так вот даже эти легкомысленные красотки, которые выстраиваются под светом фар иномарок и русских "Нив", маскирующихся под джипы " Гранд-Чароки" на Ленинградском шоссе, и те едут в Египет отдохнуть. Едут, чтобы покупаться, пошлифовать загаром кожу и честно, как цыпочки, вести две недели чистую жизнь девочек-недотрог. Вот и Толя, в соответствии с поведением широких масс, взял горящую путевку в Хургаду, в средний отельчик "Покрывало Фатимы" и приехал. Русские идут. "Ура!" – как сказал бы молодой русский писатель Сергей Шаргунов.
Ему сразу все и безоговорочно понравилось. Моря еще не было видно, но какой порядок! Везде, чуть ли не на каждом углу, у каждой двери в аэропорту солдат по полной форме – в белой куртке и каких-то кожаных наплечниках и с оружием. А какой аэропорт! Какая фантазия у этих арабов, когда их аэропорты проектируют наши европейские архитекторы! Аэропорт в виде бедуинских шатров, один шатер рядом с другим, только из камня, стекла и металла и, как ураган, – везде дуют кондиционеры. Это похлеще, чем в Шереметьево, где Толя регулярно берет и левых и, так сказать, правых пассажиров. "Левых" – это которых везти надо через смотровую площадку, а "правые" – это которые все знают и начинают говорить о тарифе, распоряжениях мэра Лужкова и милиции. Как будто все это не одно и то же, как будто все не в компоте и, мысля расширительно, и коммунисты, и демократы, и олигархи, и просто богатые не в одном стакане. Все друг за дружку.
В аэропорту Толя встретился – внезапные встречи случаются не только в плохой литературе, но и в жизни – со своим старым московским знакомым Джафаром. Джафар лет семь назад учился в университете имени Патриса Лумумбы в Москве на врача-гинеколога, но вел себя очень весело, как и подобало молодому человеку, увлекался московскими девочками, пил и через знакомого суданца приторговывал наркотиками. Жил Джафар в общежитии университета на Ленинском проспекте, и иногда туда Толя привозил к нему верных и проверенных клиентов. Все у них шло путем, пока Джафара то ли из-за наркотиков, то ли за неуспеваемость, то ли за спекуляцию – хотя почему одним можно спекулировать и заиметь состояние и даже стать вице-премьером, а другим нельзя? – то ли за какие-то иные дела, о которых знало лишь ФСБ, не исключили из университета и не выслали из России. Тогда Толя вез Джафара в аэропорт, и по дороге они еще говорили, что обязательно встретятся. Встретились.
Вот что значит не грызть никому не нужную науку, а заниматься прямым и веселым общением. Из-за своего хорошего знания русского языка Джафар теперь не сидит в скучном больничном покое, разглядывая лобки у старых тетушек, а встречает, как представитель фирмы, у трона молоденьких девочек-туристок и развозит их по отелям. Здесь, как положено, каждый отель высылает к рейсам из России и других стран свой автобус. В общем встретились, потерлись щеками друг о друга, вроде бы как целуясь, похлопали друг друга по плечам.
– Как поживаешь?
– Хорошо живу.
– А ты как живешь?
– А я живу, как видишь.
Поговорили быстро, пока шла очередь к таможенникам, и о разных московских знакомых. Одни живы, а другие умерли от пьянства или от спида. И сразу же здесь, как другу, Джафар предложил Толику поменять его сраные американские доллары на сраные египетские фунты. Естественно по льготному курсу. При этом он очень тревожно оглянулся. Но Анатолий и без того знал, что в Египте этот "чейндж", как и при советской власти, крупное преступление.
