Джим Батчер
Хеорот[1] (Heorot)
Я сидел в своём офисе, сортируя пришедшие счета, когда позвонил Мак и сказал:
— Мне нужна твоя помощь.
Это было впервые, когда я услышал от него четыре слова подряд.
— О’кей, — сказал я. — Где?
Я иногда не намного красноречивее, чем он.
— Паб «Островной Бездельник», — ответил Мак. — Вриглейвил.
— Уже в пути. — Я положил трубку, встал, взял свой черный кожаный плащ, и произнес, обращаясь к своей собаке, — У нас есть работа. Идем.
Мой пес, который был больше, чем большинство европейских машин, резво поднялся с места, на котором он лежал возле единственной в моём офисе батареи. Он встряхнул толстым серым мехом, потряс лохматой, почти львиной гривой на шее и плечах, и мы направились помогать другу.
Октябрь принес с собой больше дождей и холодов, чем обычно, а этот день выдался особенно ветреным и дождливым. Я припарковал свой старый, потрепанный «Фольксваген Жук», ссутулил плечи под кожаным плащом и побрел под ветром на север по Кларку. Мыш держался рядом со мной, прижимаясь к моей ноге.
Паб «Островной бездельник» располагался поблизости от стадиона Вриглей и был популярным местом встреч между играми. Он был больше большинства подобных заведений и мог принять несколько сотен посетителей в разных залах на нескольких этажах. Снаружи над входом в паб, на кирпичной стене были наклеены огромные афиши. Несмотря на то, что афиши промокли от дождя, на них всё еще можно было разобрать «Чикагская пивная ассоциация» и «ночь живого пива». Ниже висело объявление о соревнованиях и фестивале мини-пивоварен, с датой сегодняшнего дня. Множество народу сновало туда-сюда около входа.
— Угум, — сказал я Мышу. — Это объясняет, почему Мак здесь, а не в собственном заведении. Он наконец-то решил испытать новое темное на неподготовленной публике.
Мыш слегка укоризненно посмотрел на меня из-под своих косматых бровей, потом опустил голову, тяжело вздохнул, и продолжил медленно и тяжело плестись под дождем, пока мы подходили к пабу. Мак ждал нас в фойе. Мускулистый, лысый мужчина, одетый в черные брюки и белую футболку, возрастом где-то между тридцатью и пятидесятью. У него было очень обычное, незапоминающиеся лицо, на котором навеки застыло выражение спокойствия и невозмутимости.
Сегодня, однако, это было то, что я бы назвал словом «маска».
Я укрылся от дождя и вручил Маку мой шестифунтовый посох, чтобы он подержал его, пока я буду снимать пыльник. Разбрызгивая во все стороны капли дождя, я старательно встряхнул его и снова одел.
Мак содержал кабак, в котором околачивалась все сверхъестественная публика Чикаго. Он повидал у себя в заведении множество паранормальных психов, и если Мак выглядел встревоженным, я хотел бы, чтобы мой укрепленный заклинаниями плащ был между моей нежной кожей и источником его беспокойства. Я забрал посох у Мака, который кивнул мне и наклонился вниз к Мышу пожать лапу, которую мой пес на полном серьезе протянул для рукопожатия. Мак потрепал Мыша за уши и сказал:
— Пропала девушка.
Я кивнул, краем глаза замечая несколько косых взглядов, которые бросали на нас собравшиеся внутри люди. Но это было нормально.
— Что нам известно?
— Муж, — сказал Мак. Он кивком головы пригласил меня следовать за ним и пошел вглубь паба. Мыш следовал рядом со мной, дружелюбно виляя хвостом из стороны в сторону. Я полагаю, что этот жест был игрой на публику. Мыш был гораздо крупнее большинства собак и люди начинали нервничать, если он не вел себя очень дружелюбно.
Мак провел меня через несколько залов, в которых каждый стол и палатка представляли различные пивоварни. Среди небрежно сделанных в домашних условия надписей и вывесок, на всевозможные лады назойливо рекламировавших и нахваливающих пиво, сильно выделялась одна, возле которой остановился Мак. Там, над раскладным прилавком, была аккуратно начертанная, легко читаемая надпись «Темное МакЭнелли».
В палатке по соседству, молодой хорошо выглядевший парень похожий на библиотекаря, нервно потирая руки, беседовал с полицейским.
— Но вы не понимаете, — услышал я. — Она не могла уйти. Не сегодня. У нас этой ночью начинается медовый месяц.
Коп — невысокий, коренастый, лысеющий тип, чей нос был гораздо более красный, чем это могла бы вызвать погода на улице, кивнул головой.
— Сэр, я сожалею, но, сколько времени назад она пропала? Примерно час или два? Мы даже не сможем взяться за дело, пока не пройдет двадцать четыре часа.
— Она не могла просто так уйти, — почти прокричал молодой человек.
— Слушай, парень, — сказал коп. — Это не первый случай, когда невеста какого-нибудь парня запаниковала и сбежала. Хочешь мой совет? Начинай звонить её предыдущим кавалерам.
— Но…
Коп упёр палец в грудь парня.
— Отвали, приятель. Возвращайся через двадцать четыре часа. — Он повернулся, чтобы уйти прочь и практически столкнулся со мной. Сделав шаг назад, он вылупился на меня.
— Вы что-то хотели?
— Только погреться в лучах вашего сочувствия, офицер, — ответил я.
Его лицо потемнело от злости, но прежде чем он успел сделать глубокий вздох и начать бросаться на всех в округе, Мак вручил ему, прямо в руку, кружку своего темного эля. Коп незамедлительно начал пить. Он залил последний глоток в рот, не пролив не капли на форму и, рыгнув, вручил кружку обратно Маку, после чего резко развернувшись, пошел прочь.
