Она замахнулась, чтобы сделать удар по злобно скрежещущей челюсти.
– Сандра! Черт тебя возьми! Оставь парня в покое!
– Па! Сам иди к черту! Я ненавижу этих мерзких воришек!
Девушка все-таки совершила то, что должна была, и подлый, худенький паренек, бросив украденный рюкзак в грязную лужу, получил свое. Он тут же, как облезлый, подкошенный пес, заюлил в толпе, обегая прохожих.
– Саня, с тобой одни приключения, – рассмеялся Миха Светиков, аккуратно изымая перепачканную сумку дочери из мутной лужи.
– Нет, – все еще взволнованная, Сандра покачала головой, – это с тобой одни приключения. Ты лучше расскажи, где мы будем теперь жить? И, вообще, зачем ты притащил меня в этот город?
Белоснежный теплоход постепенно начинал прощаться со со своими пассажирами, и пристань встречала их рекламами и прочей дребеденью, к которой они уже привыкли.
Миха Светиков как старый добрый хард-рокер носил потертые джинсы, которые не изменяли его дорожному стилю жизни. А Сандра как дочь старого доброго хард-рокера всегда следовала за отцом-бродягой и никогда не носила ситцевых, бумажных или каких-нибудь там плюшевых юбочек. И вот хмурая девица в дерзких джинсах и ее папаша-старик оказались на пристани в ожидании, что этот, очередной город будет более благосклонен к ним, нежели все остальные города, откуда они бежали.
– Па, мне нравится здесь, – сказала она отцу, оглядывая Набережную под козырьком своей ладони.
Солнце полыхало в неистовом танце июля. Лето в самом деле танцевало, томилось жаждой дождя, и, наконец, лето бесилось, когда поливочные машины, совершая рейд, оставляли после себя противные мутные лужи.
Вот таким было лето, когда Сандра впервые приехала в город своих снов...
– Хорошо, – ответил Миха, листая свою записную книжку, от которой за десять лет скитаний остались лишь какие-то разрозненные клочки. – Саня, послушай, ты уже большая girl, поэтому должна понимать, что...
– Па, давай не будем, – перебила она его, – здесь – так здесь. Все! бросаем якорь! Вот только у нас нет коробок.
– Ты о чем? Какие коробки? – не понял Миха.
– Па! Какой ты все-таки...
– Хочешь сказать, я ничего не понимаю в жизни?
– Черт! Где мы будем ночевать?! У бомжей хотя бы картонные коробки имеются, – взорвалась Сандра.
– Понял, понял, – попятился Миха, – девочка моя не выспалась.
Сандра загрустила. Отец иногда ее откровенно злил. Она решила ему отомстить, а лучшая месть Михе Светикову – это замолчать и прекратить с ним всяческое общение. Сандра пришпилила свои длинные темные волосы, отмыла в реке рюкзак и села на песок, устремив свой блестящий взгляд на тихую речную гладь. Отец присел рядом.
– Знаешь, то, что я сейчас сделаю, только ради тебя, – щурясь от солнца, говорил Миха. – Ты пока подожди меня здесь, ладно? Никуда не уходи.
– Что ты собираешься делать? – растерянно взглянула она на него. – Ты бросаешь меня? Папа...
– Я же сказал...
– Нет, – закрыла она лицо руками, – ты отставишь меня, как в прошлый раз.
– Сандра, я обещал тебе, что у тебя будет дом, – успокаивал он ее.
– С отдельной комнатой и большим белым медведем? – пробубнила Сандра в ладони.
Отец печально улыбнулся, вспомнив свою покойную жену, – дочь была ее безупречной копией.
Он единственный человек, чье присутствие в этом мире было важнее всех домов и даже тех незабываемых городов, где они скитались. Сандра любила отца, но тот образ жизни, который они вели, путал все линии ее только что намечавшейся судьбы.
И теперь она сидела на берегу реки, спокойно и тихо бегущей куда-то в неизвестное. Сандра предчувствовала: нечто незабываемое уже близко...
Миха, как ни странно, не заставил себя долго ждать.
– Саня! Хорошие новости, – сказал он, помогая ей подняться на ноги. Сандра встала, стряхнула одежду и скептически посмотрела на отца, который радовался, как ребенок.
– Вот только не надо этих взглядов, – с укором предупредил он. – Здесь недалеко живет твоя родная тетя, моя сестра...
Они прошли большую часть Набережной, и за это время, пока новый город окончательно входил в ее жизнь, Сандра узнавала реку, улицы, дома... Да, да, она уже жила здесь когда-то, и вот сейчас вернулась.
Сандре было пять лет, когда умерла Маргарита, ее мать. Миха после ее смерти исчез куда-то на несколько недель, оставив дочь своей сестре, Марине Васильевне Мироновой. Она очень радушно приняла маленькую гостью, ведь у Марины Васильевны была такого же возраста дочь. Так брошенная на произвол судьбы Сандра впервые познакомилась с Дашей, со своей двоюродной сестренкой.
– Пап, а ты видел Дашу? – спросила она отца.
– Как?! Ты все помнишь? Ведь ты была еще совсем малышка, – удивился он, а потом сказал, что самой Даши сейчас нет дома.
Марина Васильевна, увидев Сандру, как обычно, расчувствовалась. Она вздохнула, пожалев о своих упорхнувших юных годах:
– Ах, Миша, как они быстро взрослеют... А ты сам все так же вечно молодой...
– И вечно пьяный, – дерзко добавила Сандра. Марина Васильевна мило улыбнулась.
– Можно я помоюсь в вашей ванне? – ничуть не стесняясь, спросила Сандра. – А то, знаете ли, боюсь нарушить вашу чудную атмосферу.
Марина Васильевна не ожидала такой прямолинейности от этого милого на вид создания, какой явилась ей дочь Михи Светикова по прошествии десяти лет. Сам Миха лишь криво ухмыльнулся, когда Сандра отправилась в ванну.
