Как и многие мои идеи, эта родилась во время похода. Она пришла мне в голову за два дня до моего двадцать девятого дня рождения, который мы с подругами решили отметить, проведя выходные в Уистлере. Мы отправились в путь вдоль озера Чекамус в национальном парке Гарибальди. С каждым пролетавшим по небу облаком менялся оттенок бирюзовой озерной воды. Мы так же быстро меняли темы беседы, перескакивая от работы и хобби к друзьям и отношениям.
Венди недавно съехалась со своим парнем, а Лиз с ее молодым человеком собирались поступить так же. Они обе рассказывали о своих дальнейших планах: надо купить дома, пока цены в нашем родном городе Виктория не взлетели до небес, и обдумать, рожать ли им детей до того, как они выйдут замуж. Поскольку я два года проработала выпускающим редактором в финансовом стартапе, я поделилась всеми идеями, какие у меня были. И вот тогда я поняла, что больше мне сказать нечего. Мои подруги переходили на новую стадию жизни, а я все еще работала над собой.
– А у тебя что в планах, Кейт? – спросила Лиз.
По идее, это был простой вопрос. Мы с Лиз познакомились в восьмом классе. Мы ходили в одну и ту же школу всего год, но этого года нам хватило, чтобы подружиться. Лиз жила на той же улице, что и я, так что мы частенько гуляли между нашими домами и ходили друг к другу в гости. Возможно, она предполагала, что я наконец-то решу где-то осесть. С другой стороны, она меня знала, и, скорее всего, ожидала, что я планирую вернуться в Торонто, чтобы скорее приступить к работе, или в очередной раз переехать в новый город. Я вечно переезжала.
Вместо этого я поделилась с подругами мыслью, которую я обдумывала целую неделю.
– Я тут решила провести эксперимент и не покупать ничего, кроме самого необходимого. Может быть, полгода или целый год.
Мои подруги уже давно не удивлялись, когда я делала подобные заявления. За прошедшие три года в моей жизни произошло много серьезных перемен: я избавилась от долгов (и не завела новых), занялась здоровьем и бросила пить. О своих достижениях я писала в блоге (caitflanders.com, ранее известный как «Экономная блондинка»), который я завела в 2010 году. Сначала подруги сказали: «Круто!» и «Будет интересно!», а потом засыпали меня вопросами. Теперь, когда я произнесла эти слова вслух, я почувствовала, что мое намерение окрепло, а план начал обретать форму. Мы обсудили, как лучше организовать эксперимент и, в частности, что мне можно и нельзя будет покупать.
Я знала ответы не на все вопросы. Я никогда не начинала свои эксперименты полностью подготовленной. Я точно так же не знала, сумею ли выплатить 30 тысяч долларов долга за два года или похудеть на 14 кг за год. И я понятия не имела, что следующие 12 месяцев я смогу прожить на 51 % моего дохода, сэкономить 31 % и потратить оставшиеся деньги на путешествия. Я не знала, что я буду так много рассказывать об эксперименте в своем блоге и что те истории и впечатления, которыми я не поделилась онлайн, в конце концов лягут в основу этой книги. Я знала лишь одно: меня все еще не устраивало мое финансовое положение и я хотела тратить меньше. Вот с чего началась моя история. Вот с чего начиналось большинство историй в моей жизни.
Когда мне было девять лет, мои родители взяли меня в банк, где мы вместе открыли детский сберегательный счет. К нему прилагалась маленькая книжка, чтобы записывать суммы моих сбережений и итоговый баланс на счету. В книжке было не больше 10 страниц, соединенных двумя скрепками, но на ней стояло мое имя, и я ее берегла. Когда я записывала цифры, я чувствовала себя взрослым и ответственным человеком. Книжка лежала в ящике моего стола, между дневниками – школьным и личным. Это мое первое воспоминание о том, как родители пытались научить меня важности экономии. К сожалению, эффект новизны быстро прошел, и я потеряла книжку вместе с интересом к управлению моими финансами.
Когда я была подростком, то, приходя домой из школы, часто обнаруживала, что моя кровать усыпана газетными вырезками – из статей о росте акций, пенсионных накоплениях, рынке недвижимости и экономических прогнозах. Их собирал для меня папа. Каждое утро он выпивал чайник черного чая, сидя за кухонным столом, и прочитывал газету с начала до конца. Если я не сидела рядом с ним и он не мог положить страницу прямо передо мной, он вырезал статью и оставлял у меня на кровати. «Успела прочитать?» – спрашивал он вскоре после моего возвращения из школы. «Я попозже прочту!» – всегда ныла я.
«Попозже» случалось не часто, и папа об этом знал. За ужином он устраивал игру в «12 вопросов» вокруг статей, что часто превращалось в очередную лекцию, для которой он брал простую тему и доводил ее до абсурда. Тут я обычно выпадала из разговора. «Это важные вещи, Кэтлин!» – говорил он, как только мой взгляд затуманивался. Я понимала, что, раз он называет меня полным именем, значит, хочет сказать что-то серьезное. Обращение «Кэтлин» всегда означало, что дело важное или что у меня неприятности. Но я все равно разглядывала деревья на картине Эмили Карр, висевшей напротив, кивала и повторяла что-нибудь из того, что рассказывал папа. Я всегда начинала с двух слов, которые любого родителя заставят закатить глаза: «Я знаю». В те дни я знала все на свете.
