Андрей Фефелов -- Это наша земля! Это наша земля! Это наша земля!
Среди хладных закатов и туманных свечений летит над Россией рыдающий ангел осени, реет над синим вечерним простором, черной золоченой тростью отмыкает тяжелые засовы навсегда ушедших времен.
Под невидимым крылом ангела мерцает и движется стеклянный мир. В колоссальной призме атмосферы, как огромные остывающие костровища, плывут рыхлые массивы больших городов, стелятся расшитые огоньками пригороды, брезжат слабые оттиски каких-то призрачных поселков и убогих дачных поселений. Вслед за этими признаками цивилизации снова бескрайняя, темная, необитаемая Русь. Прорезанная пустыми трассами, утыканная обвалившимися коровниками, зияющая брошенными черными деревнями.
Осень. Бархатный сезон. Вдохновенный московский интеллектуал, не так давно открывший для себя свет Веры истинной, всей душой стремится к Богу. Он собирается в далекое паломничество. Куплен билет, заказана гостиница. И через несколько дней он, освободившись от груза мирских забот, взойдет по тропе пророка на синайские кручи. Прильнет к святым камням, встретив своей молитвой немыслимый и яростный рассвет…
Калужский чиновник, занятый поиском смысла жизни, уж который год ездит в удивительную страну Индию, где среди потрескавшихся пагод и густых испарений набирается жизненной энергии. Душа и тело его стремятся прочь, подальше от сырых чертогов своих неприветливых земляков. Он спешит погрузиться в мутные воды Ганга, берега которого покрыты огнями ритуальных костров. Вероятно, очень скоро вслед за ним его собратья, другие калужские чиновники, купят билет в "Индию Духа" и, сбросив одежды, украсят себя венками и гирляндами. Они понесут в руках огромные светильники с масляными фитилями и торжественной цепью зайдут в "поток любви", тем самым освободив душу от бремени множества грехов, совершенных ими в прошлых жизнях.
В эту секунду над брошенным авторемонтными мастерскими в городе Перемышль по воздуху пролетит ворона, и эхо ее карканья непонятным образом напомнит фразу, произнесенную на санскрите…
Успешная молодая женщина, дизайнер из Питера, наконец-то смогла осуществить давно задуманное — купить апартаменты в Болгарии. Теперь каждый сезон две недели она будет любоваться вечерним черноморским прибоем со своей лоджии, наблюдать, как по песчаным пляжам Варны легкомысленно бродят туристы и кошки. Всё это так далеко от сырой и пьяной России, с её матом, отравленным алкоголем и звериной тоской.
Семья из Екатеринбурга в аэропорту — летят в Турцию. Тугие сумки, чемодан на колесиках. Он — милиционер. Она — бухгалтер районной администрации. Типичный российский средний класс. Малыш увлечен электронной игрой. Родители — в радостном предчувствии отдыха. Впереди — две недели в пятизвёздочном отеле, пляж, купание, напитки, коктейли, дискотеки. Главное — вырваться, забыть всё то, что будет на время спрятано за морским горизонтом.
Ученый из Новосибирска едет в Китай — реализовать свои талант и амбиции на секретные полигоны Синьцзяня.
А уроженец Нижнего Новгорода, сделавший в Москве карьеру финансового директора крупной фирмы, уезжает, наоборот, в Лондон. Его небольшой, но уютный дом в районе Южный Кенсингтон имеет внутренний двор с деревом, на котором живет белка.
Кумир эстрады, эксцентричный дерганый исполнитель, спешит отметить свой день на собственной вилле Майами, в районе Корал-Гейблз. Так сладок ему густой и млечный воздух Флориды.
Статная белокурая студентка техникума, живущая в крохотном поселке Костромской области, наконец-то получила вызов от жениха из Турина. Перед отъездом в Италию её сердце колотится и замирает в предчувствии новой, солнечной жизни. Она уезжает, не зная, что спустя пятнадцать лет вернётся домой и будет целовать косяки заколоченного родительского дома; стоя на коленях, поливать слезами угрюмый дёрн, растущий у крыльца.
Всей душой русские люди стремятся к другим берегам, где дуют горячие ветры, слышится гул неизвестных молитв, звучит музыка далёких наречий. Как будто русский народ готов к рассеянью… От Каракаса до Парижа, от Шанхая до Нью-Йорка, на берегах Лимпопо, Нила и Амазонки можно встретить русских, с увлечением живущих в чужих краях чужой жизнью.
В России, за чертой переполненных неуютных городов — мир молчания, царство погибших деревень, от которых остались только названия на старых картах.
"Россия, Русь! Храни себя, храни!.." — написал Рубцов более полувека назад. Взгляд поэта был обращен в будущее. Отлитая строка, ставшая национальным достоянием и крылатым выражением, предрекала эпоху великого народного упадка.
Но вдумаемся в смысл этой строки. Как Русь может хранить себя? Очевидно, она должна производить какой-то важный фермент, способный сохранить ее достояние. Но разве не мы — дети России — являемся этим ферментом? Разве не на нас лежит это важное и святое бремя?
Пока мы размышляем над этим вопросом, в мире действует иная воля, реализуется иная программа. Опустевшие безжизненные русские территории включены в проект глобального переселения народов. Планетарные климатические изменения подтолкнут народы Европы в глубь континента. Пока проседают крыши брошенных изб, а российский обыватель проводит отпуска в Египте и Турции, в могущественных центрах мировой власти детально прорабатывается план колонизации России.
