Русское чудо
Александр Проханов
У Кремля воздвигнут памятник князю Владимиру Святому. Он благословляет Кремль с дворцами и соборами, Москву в сверкающих огнях, всю огромную необъятную Россию в первых белых снегах, всё мироздание. Это памятник могучему и бесподобному князю, который тысячу лет назад в Херсонесе поцеловал золотой крест православия.
Принято думать, что мудрый и рассудительный князь избрал православие из числа тех религий, которые ему предлагали на выбор: иудаизм, католичество, ислам. Больше всего ему понравилось православие, и он остановился на нём. Но ведь религии — это не брошки и не бусы, которые смышлёные торговцы подносят явившемуся покупателю. Нет, не князь Владимир выбрал православие, а православие выбрало его. Князь Владимир прибыл в Херсонес на смотрины и полюбился православию. И этот благодатный огонь бесшумно опалил Владимира в момент, когда его босые ноги стояли в водяной купели, а неизвестный пастырь лил ему на голову из серебряного ковша святую воду. С этого момента, когда ещё плескалась вода в купели, свет православия полыхнул по необъятным просторам русских земель. И с годами, столетиями летел всё дальше и дальше и озарил собою побережья трёх океанов. Тогда в Херсонесе в момент крещения возник русский мир — это таинственное явление, которое становится содержанием нашей истории вот уже тысячу лет.
Русский мир, как птица с двумя крылами. Одно крыло — это земные просторы, государственные границы, человеческие законы и деяния, монархи, полководцы, земский люд, и все они соединяются в великое земное царство, то расширяющее свои границы беспредельно, то теряющее пространства и иногда, кажется, пропадающее навсегда. И второе крыло — это небесное царство, где сияет негасимый фаворский свет, царство горнее, неподвластное тлению, озарённое лампадами райской жизни. И если земные царства исчезают, то царствие небесное витает над ними нетленно. И когда земной русский мир почти пропадает или вовсе тонет в чёрной дыре истории, из царствия небесного падают в эту тёмную ямину драгоценные капли русского бессмертия. И вновь начинают цвести города, строятся дивные храмы, возникают великие ревнители государства Российского, пишется великая музыка, создаются прекрасные стихи и романы.
Русское государство движется в истории волнами, которые сменяют одна другую, возникая и исчезая. Русский мир в его земном воплощении пульсирует, как пульсирует само мироздание. Первое великое царство, Киевско-Новгородская Русь, что кажется грёзой среди синих рек, белоснежных храмов, мимо которых плывут расписные чёлны от Новгорода до Киева, причаливая то к Софии Новгородской, то к Софии Киевской. Второе великое царство — Московское, с храмом Василия Блаженного в центре Москвы, который и был образом русского рая, как его мыслили наши предки, — храм, соединяющий царство земное и царство небесное. И царство романовское, грандиозная империя, распахнувшая свои границы от Германии до Японии, явившая из своих глубин великого Пушкина, псалмопевца русской культуры. И огненное, красное царство, рождённое из крови, слёз и огня, в годы страшной войны отступившее до самой Волги, а потом хлынувшее на Запад к рейхстагу, окрасившее в свой алый цвет две трети Земли, это четвёртое царство красной победы, воплощение русского мира. Сегодняшняя, пятая по счёту держава, которая нарождается из чёрной дыры безвременья. И это всё — русский мир, симфония народов: православных, мусульман, иудеев, католиков, буддистов, язычников и неверующих, — всех объял собой русский мир, рождённый тысячу лет назад в Херсонесе, когда случилось небывалое чудо, и по всему небу в одночасье вспыхнули божественные лампады. Те, о которых Гумилёв писал:
Это Млечный путь расцвёл нежданно
Садом ослепительных планет.
В одном из своих посланий Путин сказал, что с возвращением Крыма в Россию вернулся сакральный центр русской государственности. Херсонес вновь стал частью России, Херсонес, откуда повелась Святая Русь. И как бы грозно, а иногда и страшно ни складывалась русская судьба, Святая Русь присутствует в нашей истории во дни торжеств и во дни великих печалей, на тризнах и в победных парадах, во всей полноте и во всех проявлениях нашей русской жизни. Не потому ли Александр Суворов воскликнул: "Мы — русские! Какой восторг!"
Какое счастье вдыхать эту русскую святость, которая открывается нам во время церковных песнопений, среди снегов и багряных осенних лесов, среди дивной русской словесности, певучего русского языка, на котором, как утверждают монахи, на небесах разговаривают ангелы. И, конечно, среди государства российского, драгоценного и грозного достояния, которое делает нас могучим народом, необоримым среди бурь современного мира.
Так думал я, глядя на памятник Святому Владимиру, на плечи которого нежно и чисто падал первый русский снег.
