Еще девочкой при весьма необычных обстоятельствах Шарлотта Куад встретилась с Патриком Треварреном. С тех пор он постоянный предмет ее девичьих грез. Мечта о настоящем приключении приводит ее на землю экзотического островного королевства Риц. На восточном базаре Шарлотту похищают и препровождают на какой-то корабль. Каково же ее изумление, когда выясняется, что корабль этот принадлежит Треваррену!
10 июня 1877 г. Париж, Франция
«Моя дорогая сестра!
Надеюсь, что это письмо застанет себя счастливой и здоровой. Хотя, наверное, я зря беспокоюсь - ты всегда отличалась завидным здоровьем - не хуже тех бычков, что пасутся на лугах у нашего папа. Что же до предстоящей свадьбы с молодым пастором, у меня опять-таки нет вопросов, даже несмотря на те многие и многие мили, что разделяют нас с тобой. Да будет тебе известно, милейшая Миллисент Куад, что все написанные тобой за последние полгода письма одно за другим можно было бы вплести в бесконечную серенаду, посвященную любви вообще и Лукасу Бредли в частности. Лидия и так хвалит его не нахвалится, хотя, к счастью для меня, наша любезная мачеха под конец все же соизволила удовлетворить мое любопытства и сообщила, что у папа и у мальчиков все в порядке, а дядя Девон и тетя Полли со своим выводком процветают, как всегда. Учти, что если бы я могла получать известия о том, что происходит в нашей Гавани Куад, только через тебя, то имела бы лишь полный отчет о вашей помолвке и ни слова - об остальной семье и близких!
Нет, моя дорогая, конечно, я не упрекаю тебя за это. По правде говоря, я даже слегка завидую твоему Великому Чувству. (Я бы, кстати, хотела знать, насколько великое чувство разрешено испытывать по отношению к слуге церкви. Непременно задам этот вопрос, когда мы останемся с тобой наедине, и уже предвижу ответ по вспыхнувшему на твоих щечках румянцу). По крайней мере, тебе вовсе не обязательно мчаться со всех ног к нашему папа и сообщать ему, что я страстно желаю остаться незамужней, тем более что это не так.
О Миллисент, окажись ты сейчас подле меня, ты бы услыхала сама, как я тяжко вздыхаю. Ну посуди сама: мне уже двадцать три года, и свое образование в Европе я давно закончила. Нет нужды напоминать, что по обычаям штата Вашингтон меня можно считать старой девой. Это ужасно, но вряд ли я смогу еще откладывать возвращение на родину. А ведь стоит мне явиться, и у дверей папа выстроится шеренга кандидатов в мужья мне длиною не меньше мили. Я почти смирилась с мыслью, что мне предстоит стать чьей-то женой, рожать детей и все такое. Я даже уверена, что, оплакав гибель моих мечтаний, смогу стать в какой-то степени счастливой и утешаться любовью близких мне людей, когда и если у меня будет хватить на это времени.
О Милли, прости за холодную рассудительность моего письма! Я вовсе не отрицаю, что могу стать женой и матерью, поверь мне! Но если бы ты знала, как ужасно хочется пережить какое-нибудь чудесное, великолепное приключение до того, как станешь матроной! Надеюсь, что меня хотя бы отчасти утешит небольшое плавание вдоль южных берегов Испании с возможным заходом на остров Риц в компании с Ричардсонами. Помнишь, это близкие друзья папа и Лидии, и они сейчас путешествуют по Европе. Ты ведь уже знаешь, что домой в Сиэтл я собиралась вернуться вместе с ними. Ты должна помнить и их дочку, Беттину. Я уверена, что она по-прежнему осталась пугливой, как лань, и предпочитает сидеть себе в уголочке да вязать крючком салфеточки для подушек, вместо того чтобы самой попытаться разведать что-нибудь новое.
О, как бы я хотела, чтобы на ее месте оказалась ты!
Я снова ловлю себя на вздохе, Миллисент, и продолжаю свое письмо, оторвавшись от созерцания неведомых далей, видимых мною лишь в мечтах. Ну неужели же я хочу чересчур многого - до того, как превратиться в матрону, озабоченную кормлениями, мокрыми пеленками, прибавками в весе и всякими примочками, успеть совершить хотя бы один великий подвиг? Что-то такое грандиозное, совершенно не поддающееся описанию, чтобы я могла вновь и вновь вспоминать об этом и тем самым поддерживать свой дух посреди всех этих женских забот.
Ах, я опасаюсь, что все-таки желаю слишком многого, и сожалею об утраченных надеждах, хотя и стараюсь при этом сохранить бодрость духа, как делала это всегда и собираюсь делать впредь.
Дорогая, скоро вернусь, чтобы с гордостью посмотреть на то, как папа поведет тебя в храм, к алтарю, где ты соединишься со своим суженым. Пожалуйста, не пожалей для меня минутку-другую после того, как окончится ваш медовый месяц! Ведь нам столько всего надо будет сказать друг другу!
Передай заверения в вечной любви папа с Лидией и всей ораве наших неугомонных братцев, а также дяде Девону, тете Полли и нашим многочисленным кузенам и кузинам. Не забудь передать приветы доктору Джоу и Этте с их малышами. И поцелуй за меня хотя бы разок его прекрасное преподобие, если только это возможно (или невзирая на то, что это невозможно). Обязательно сделай то, о чем я тебя прошу!
Я обожаю тебя.
Как всегда, твоя Шарлотта».
