БАЛЛАДА О ДАМАХ БЫЛЫХ ВРЕМЕН
Куда, скажи мне, унеслись
Царицы были и былины –
Елены, Фрины, Мессалины,
Юдифь, Аспазия, Таис?
И нимфа Эхо, чьи напевы
Хранят холмы и берега, –
Где стройный стан ее?
– Но где вы,
Былого талые снега?
Где та, исполненная чар
И красоты, и мудрой речи,
За чью любовь позор увечий
Приял страдалец Абеляр?
Где тень французской королевы,
Чьих на заре топил слуга
Ночных любовников?
– Но где вы,
Былого талые снега?
Где все, чью славу вдаль и вширь
Несла и песнь, и битвы кличи, –
Изольда, Бланка, Беатриче,
Семирамида и Эсфирь?
Где прах сожженной рейнской девы,
Утеха битого врага, –
Где Жанна д'Арк? Где все?
– Но где вы,
Былого талые снега?
Принц, не ищи. Восходят севы,
Желтеют, скошены, луга;
В одном припеве правда:
– Где вы,
Былого талые снега?
МОЛИТВА, НАПИСАННАЯ ПО ПРОСЬБЕ МАТЕРИ
Владычица над небом и землею
И над огнем великим, что в аду,
Я, может быть, и милости не стою,
Но смилуйся; прими, когда приду,
И приюти в святом Твоем саду.
Я грешница, но нет конца, ни краю
Твоей любви, а в ней дорога к раю,
Путь к Твоему пресветлому двору:
Так писано. Где писано, не знаю, –
Так верю я, так, веря, и помру.
И не забудь замолвить слово Сыну,
Чтоб Он вины мне, темной, отпустил,
Как пожалел когда-то Магдалину,
Как Марии Египетской простил.
Я слышала с амвона: Теофил,
Расстрига-поп, что с бесом шел на Бога, –
У Господа теперь он на пиру,
Всё по Твоей мольбе. Ты можешь много,
Ты можешь всё: и мать – и недотрога...
Так верю я, так, веря, и помру.
Старуха я из бедного квартала,
Неграмотна, живу по старине;
Но ад и рай я знаю, всё видала,
Всё красками в соборе на стене:
Те – с арфами, а те горят в огне.
Гляжу на тех – дрожу; на этих – рада.
Дай радости и мне, спаси от ада
Усталую и горькую сестру,
А если я прошу не так, как надо, –
Так верю я, так, веря, и помру.
Владычица, родимая, касатка,
И Ты, как я: жилось Тебе не сладко,
Любимого рожала не к добру,
Людской беды насытились вы оба;
Ох, тяжко здесь – и боль, и стыд, и злоба,
Но тихо там у вас, за крышкой гроба...
Так верю я, так, веря, и помру.
БАЛЛАДА ПОЭТИЧЕСКОГО СОСТЯЗАНИЯ В БЛУА
Я у ручья томлюсь, палимый жаждой;
Огнем горю, от стужи трепеща,
На родине, где звук и вид мне каждый
Далек и чужд. Лохмотья и парча;
Гол, как червяк, в одеждах богача.
В слезах смеюсь. Хочу лучей и грома.
Жду новизны, что мне давно знакома,
И радуюсь, съедаемый тоской.
Я всемогущ, бессильный, как солома;
Я званый гость у всех, для всех изгой.
Я убежден лишь в том, что непонятно,
И только то, что явно, мне темно.
Мне кажется обычным, что превратно;
Сомнительным, что ведомо давно.
Всегда везет – а счастья не дано.
"Настала ночь", – шепчу я на рассвете.
Страшусь упасть, лишь лягу на покой.
Вельможный мот, голодный и скупой,
Наследник царств, которых нет на свете,
Я званый гость у всех, для всех изгой.
Гонюсь за всем, что только взор увидит, –
И не хочу, постыло всё вокруг.
Кто доброе мне скажет, тот обидит;
Кто подтолкнет на гибель – лучший друг.
Кто мне солгал, что топь – укромный луг,
Что ворон злой есть лебедь благородный,
Тот будет мне наставник путеводный.
Ложь для меня лишь правды лик другой.
Всё видя, слеп. Творю, навек бесплодный.
Я званый гость у всех, для всех изгой.
Принц, это всё, конец моей балладе
О неуче под грузом книжной клади,
О барине, родившемся слугой;
А смысл ее? Подайте Христа ради –
Я званый гость у всех, для всех изгой
