Джером Клапка Джером
Философия и демон
Давно известно, что философия — это искусство переносить чужие несчастья. Величайшим философом, о котором я когда-либо слышал, была женщина. Ее доставили в Лондонскую лечебницу с гангреной ноги. Врач тотчас осмотрел больную. Это был человек прямолинейный.
— Ногу придется отнять, — сказал он ей.
— Но ведь не всю же?
— К сожалению, всю, — буркнул врач.
— А другого выхода нет?
— Это единственный шанс на спасение.
— Ну что ж, слава тебе господи, хоть не голову, — заметила женщина.
У бедняков огромное преимущество перед нами, обеспеченными людьми. Провидение предоставляет им сколько угодно возможностей упражняться в философии. Минувшей зимой я присутствовал на благотворительном вечере для поденщиц. После угощения мы попытались развлечь их. Одна молодая дама, мнившая себя хироманткой, вызвалась гадать по руке. При взгляде на первую же натруженную ладонь ее милое лицо омрачилось.
— Вас ожидает большая неприятность, — сообщила она женщине почтенного возраста.
Та спокойно взглянула на нее и улыбнулась:
— Как, милочка, только одна?
— Да, только одна, — с готовностью подтвердила добрая предсказательница, — потом все пойдет гладко.
— Ну, в нашей семье все рано умирают, — пробормотала старуха, ничуть не огорчившись.
Мы становимся нечувствительны к ударам судьбы. Как-то в среду я завтракал на даче у приятеля. Его сын и наследник, двенадцати лет от роду, вошел и занял свое место за столом.
— Ну-с, каковы сегодня наши успехи в школе? — спросил отец.
— Все в порядке, — ответил мальчик, с завидным аппетитом принимаясь за еду.
— Никого не высекли? — допытывался отец, и я заметил в его глазах лукавый огонек.
— Нет, пожалуй что никого, — поразмыслив, сказал его подающий надежды отпрыск, уплетая жаркое с картошкой, и немного погодя, как бы припомнив, добавил, — понятное дело, кроме меня.
Когда демон не желает работать
Философия — наука несложная. Основное ее правило: что бы с вами ни стряслось — пустяки, лишь бы вы сами не придавали этому значения. Плохо только, что в девяти случаях из десяти вам это не удается.
— Ничто не может повредить мне, — утверждал Марк Аврелий, — без согласия сидящего во мне демона.
Беда в том, что на этого нашего демона не всегда можно положиться. Слишком часто он не справляется со своими обязанностями.
— Ты опять не слушаешься, вот я тебе задам, — грозила няня четырехлетнему преступнику.
— Не задашь, — возразил маленький сорванец, цепляясь обеими руками за стул, — я ведь сижу.
Без сомнения, его демон твердо решил, что злосчастье в лице няни не должно причинить вреда. Но злосчастье, увы! оказалось сильнее демона, в чем шалун и убедился.
Зуб не будет болеть, если наш демон (иначе говоря, сила воли) крепко держится за стул и твердит: этому не бывать! Но рано или поздно демон сдается, и тогда мы вопим. Идея ясна — в теории она превосходна. Вы рады ей следовать. Внезапно ваш банк прекращает платежи. Вы говорите себе:
— В сущности это не имеет значения.
Но мясник и булочник держатся иного мнения и устраивают у вас в прихожей скандал за скандалом.
Вы пьете крыжовенное вино, уверяя себя, что это выдержанное шампанское. На другое утро ваша печень доказывает обратное.
У нашего демона добрые намерения, но он забывает, что этого еще далеко не достаточно. Я знавал одного убежденного вегетарианца. Он доказывал, что жизнь бедняков станет намного легче, если они перейдут на вегетарианскую диету; быть может, он и прав. Однажды он созвал десятка два голодных мальчишек и предложил им вегетарианский завтрак. Он внушал им, что чечевичное пюре — это бифштекс, а цветная капуста — котлеты. На третье он дал им морковку с пряностями и потребовал, чтобы они вообразили, будто едят колбасу.
— Все вы любите колбасу, — ораторствовал он, — но ведь вкус — не что иное, как продукт воображения. Говорите себе: «Я ем колбасу» — и практически это блюдо заменит колбасу.
Кое-кто подтвердил, что так оно и есть, но один парнишка разочарованно признался в неудаче.
— Но почему же ты так уверен, что это не колбаса? — упорствовал хозяин.
— Потому, что у меня не разболелся живот, — объяснил мальчик.
Оказалось, что от колбасы, хотя он ее и обожал, у него неизменно и немедленно начинались колики. Если бы в нас не было ничего, кроме демона, философствовать стало бы куда легче. К несчастью, в нас есть еще кое-что.
Философия, необходимая при жизни
Вот еще один излюбленный довод философии: ничто не имеет значения, поскольку лет через сто, самое большее, нас уже не будет на свете. Что нам действительно необходимо — так это философия, которая поддержала бы нас, пока мы еще живы. Меня не заботит мой собственный столетний юбилей, меня заботит ближайший срок оплаты счетов. Если бы всякие сборщики подоходного налога, критики, контролеры газовой компании и им подобные убрались и оставили меня в покое, я бы сам мог стать философом. Я готов поверить, что все на свете пустяки, а они не хотят. Они грозят выключить газ и толкуют о повестке в суд. Я убеждаю их, что через сто лет это всем нам будет безразлично. Они отвечают, что речь идет не о грядущем столетии, а о счетах за апрель прошлого года. Они не желают слушать моего демона. Он их не интересует. Честно говоря, меня самого мало радует, что через сто лет, как утверждает философия, я скорее всего буду мертв. Гораздо больше меня утешает надежда на то, что умрут они. Кроме того, за сто лет все еще может перемениться к лучшему. Возможно, я и не захочу умирать. Вот если б я был уверен, что умру завтра, прежде чем они смогут привести в исполнение свою угрозу выключить воду или газ, прежде чем будет вручена судебная повестка, которой они пугают, — может быть — не скажу наверняка — я и радовался бы, что так удачно провел их. Жена одного злодея пришла как-то вечером к нему в тюрьму и увидала, что он лакомится поджаренным сыром.
