Дежурный гений угрюмо шагал во главе колонны из пяти тысяч кретинов, за которых он сегодня отвечал. Он был в плохом настроении — ведь ему пришлось прервать увлекательную работу над проблемой взаимоотношения пространства и времени, чтобы заняться «воспитанием» этой безмозглой публики. Что поделаешь — подошла его очередь. Ведь так было уже добрую сотню лет с тех пор, как установилось нынешнее соотношение — один гений на пять сотен кретинов.
Кретины послушно следовали за ним строем по десять человек в шеренге. Смотреть на них было неприятно: слюнявые и сопливые, с уродливо увеличенными ушами и носами, с зобами… По обеим сторонам колонны шли, поддерживая порядок, представители элиты — те, у кого было всего лишь по паре лишних пальцев на руке или у кого очередной приступ эпилепсии был предотвращен уколом, сделанным перед экскурсией.
Они приблизились к зданию.
— Стоп! — скомандовал гений.
Кретины остановились все сразу, смешав ряды.
— Вы заходите внутрь группами по пятьдесят человек. Никаких разговоров! Вы должны только смотреть на него. Внимательно смотреть на него!
Впрочем, все это было глупо до идиотизма. Гений никогда не верил в теорию Флекстона, согласно которой гены людей, если они смотрят на какой-либо предмет или на другого человека, испытывают воздействие со стороны объекта их внимания.
— Вы должны смотреть на феномен!
Феномен находился на возвышении посреди большого зала. У него не было ни зоба, ни каких-нибудь других наростов на теле. Пожалуй, у него вообще не было никаких аномалий. Он не пускал слюни, не косил глазами.
Он что-то мастерил. Гений не знал, что именно. Наверняка ничего особенного.
Из громкоговорителя непрерывным потоком лились слова:
— Внимательно смотрите на него! Это последний нормальный человек на Земле. Не кретин и не гений. Он находится именно в том физическом и психическом состоянии, которое было свойственно всем людям до начала эпохи ядерных испытаний. Смотрите на него внимательно! Может быть, ваши правнуки окажутся похожими на него, если вы будете смотреть, как следует. Вы должны запечатлеть в своей памяти его облик, каждое его движение. Это последний нормальный человек на Земле!
Кретины покорно дефилировали перед подиумом.
— Внимательно смотрите на него! Смотрите на него! — надрывался громкоговоритель. — Поскольку ядерные испытания давно прекращены, количество радиоактивных изотопов, таких, как стронций 90 и кальций 48, перестало возрастать. Можно надеяться, что со временем смертоносные радионуклиды полностью исчезнут из атмосферы. Смотрите на него внимательно! Может быть, ваши правнуки…
Кретины пускали слюни, толкались, хихикали и послушно проходили мимо подиума. Они почти не смотрели на феномен. Они ничего, ничего не понимали…
«Напрасно потерянное время, — с раздражением думал дежурный гений. — Кретины ничего не понимают. И никогда не поймут. Они никогда ничего не понимали. Как до начала эпохи ядерных испытаний, так и сейчас…»
Феномен, последний нормальный человек на Земле, не обращал на них внимания. Гений ненавидел его. И не только потому, что из-за него был вынужден тратить свое драгоценное время. Но и потому, что именно он, этот нормальный человек, этот безразличный ко всему обыватель, был главным виновником появления сегодняшнего кошмарного мира.
(с) Игорь Найденков, перевод с французского, 2004
