«А не спеть ли мне песню,
о любви!»
(с) Чиж и С.
Он сидела за первой партой второго ряда. Чаще я видел только ее белый бант и, если повезет, ее тоненький профиль в полоборота. Как ни странно, я уже не могу вспомнить как ее звали. Была осень. Прозрачный воздух, желтые листья, нежаркое солнце. Впервые я ходил в школу без отвращения. Она часто опаздывала, робко стучалась и, стараясь быть незаметной, садилась на свое место. Я смотрел на ее затылок и ждал, когда она обернется. Она же прилежно писала что-то в своих тетрадях. Однажды, на перемене, когда она с подругами убежала в буфет, я заглянул в ее записи. Если моя тетрадь была исписана какими-то девизами, названиями автомобилей и сигарет, изрисована сюрреалистическими загогулинами, то у нее было абсолютно чисто, аккуратные поля, педантичный почерк, ничего лишнего. Это было даже странным, обычно в девчачьих тетрадях можно встретить банальное сердечко со стрелой, стилизованный цветок, несколько четверостиший о любви. Но тогда мне это показалось трогательным до слез. Каюсь, я оставил ее тетрадь у себя. И еще долго я раскрывал ее и медленно перелистывал в поисках чего-то, что могло приблизить ее ко мне.
Так прошел месяц, тогда я не задумывался об этом, но сейчас мне кажется, что это было самое счастливое время в моей жизни. На уроках я сидел за последней партой, и только учителя замечали, что я постоянно смотрю в одну и ту же сторону, но так как я еще был тогда отличником, смотрели на это сквозь пальцы. В голове бродили расплывчатые мысли ни о чем, сейчас я назвал бы это медитацией. Я никогда не пытался подойти к ней и остро завидовал ее подругам, которые весело щебетали с ней на переменах. Тем не менее, я не был замкнут и легко находил общий язык практически со всеми, кроме нее. Мне было приятно просто видеть ее и знать, что она где-то рядом. Мне кажется, она знала об этом, девушки чувствуют это гораздо лучше мужчин.
И вот она подошла ко мне. Я сидел, как обычно, за последней партой и рисовал в тетради нечто геометрическое. Она присела рядом. Я не был удивлен, может быть я слишком давно мечтал об этом.
— Приходи ко мне завтра на день рождения.
Я смотрел на нее, она отводила глаза, казалось все было как всегда, но что-то во мне изменилось. В сознании стремительно проносились мелкие эпизоды: она и подруги, она улыбается, она отвечает, пишет, что-то говорит. И ничего меня уже не задевало.
— Извини не смогу, завтра у меня дела.
Она широко раскрыла глаза, что-то хотела сказать, но тут же встала и ушла.
С тех пор я уже не думал о ней.
Сейчас я понимаю, она была весьма посредственной личностью, достаточно ограниченной и эгоистичной. Может быть тогда я почувствовал это, а может просто испугался за созданный образ. Hо когда я вспоминаю ту осень, я вспоминаю ощущение тихого счастья, шорох листьев под ногами и ее тонкий силуэт далеко впереди.
