Александра Дэвис медленно выплывала из глубокого сна в состоянии, которое можно было бы назвать предчувствием счастливых перемен. Наверное, сегодня мне предстоит что-то необычное, подумала она и открыла глаза.
О, только не это! Разве так начинаются счастливые дни?! За большим окном во всю стену, делавшим комнату похожей на студию художника, как и вчера, моросил дождь. Захотелось снова закрыть глаза и спрятать голову под одеяло. Предчувствие обмануло ее. Впереди обычный рабочий день.
Ничего, по натуре она оптимистка. Александра тряхнула головой и включилась в утренний марафон. Приняла душ, позавтракала и оделась. В конце концов, можно сказать себе, что дожди нужны, например, цветам… А в Париже сейчас цветут каштаны, мелькнуло у нее в голове.
Она подошла к окну. Мелкие капли дождя сливались на стекле друг с другом и, потяжелев, быстро скатывались в желоб под окном, словно живые существа, выполнявшие данное им свыше предназначение. Вот и у нее есть свое предназначение — делать женщин красивыми.
В свое время Александра Дэвис не пошла в университет, как это сделала ее старшая сестра Глория. Их родители, преуспевающие фермеры, гордились успехами старшей дочери, младшая же огорчала их своей строптивостью, которая, однако, смягчалась ее неизменной улыбчивой доброжелательностью.
Заметив в девочке художественные наклонности, сестра отца, тетушка Глэдис, владелица салона красоты, взяла ее к себе ученицей. Александра быстро научилась всему, но больше всего ее увлекло моделирование одежды. Тетя за свой счет отправила ее на год учиться в Париже. Александра училась с таким интересом и зарекомендовала себя настолько, что ее заметил известный лондонский дизайнер Том Паркинс, приезжавший на сезонный показ мод парижских кутюрье. Перед отъездом он предложил девушке заглянуть к нему в Дом моды, если ей доведется оказаться в Лондоне.
Александра вернулась в Англию и вскоре покинула дом родителей, переехав в Лондон к сестре, которая к тому времени уже стала известным журналистом, чьи статьи и интервью имели бешеный успех, и журнал, с которым она сотрудничала, раскупался как горячие пирожки. Вскоре удача улыбнулась и младшей сестре. Заглянув как-то к Тому Паркинсу в Дом моды, она надолго застряла там, став его помощницей в рекламном отделе…
Раздался телефонный звонок. Легок на помине, подумала Александра.
— Алекс, привет! Будем снимать в павильоне. Этот дождь сорвет нам все сроки. Я уже придумал декорации. Приезжай, увидишь. Да, кстати, ты сегодня в каком цвете?
Алекс засмеялась.
— Конечно, в синем, ведь это цвет постоянства. А что?
— Понимаешь, заказчик рвет и мечет. Надеюсь, ты сумеешь его успокоить. Ждем тебя.
Александра заторопилась, надо было еще успеть забежать к подруге, жившей на том же этаже. Для нее день был бы пропащим, если бы она не увидела ее сына Микки.
Сняв около года назад эту квартиру, она быстро подружилась с художницей Грейс Грант и ее маленьким сыном Микки. Узнав, что Микки смертельно болен, она не переставала думать о нем. Все в ней восставало против обреченности такого прелестного и талантливого восьмилетнего мальчугана. Но, по свидетельству врачей, это было неизбежно, если ребенку не сделать пересадку почки. Конечно, проблемы с почками у многих людей и они живут годами на диализе. Но Микки за последние месяцы стал таять прямо на глазах. Мысль о том, что у него нет будущего, была невыносима. А ведь он мечтал играть в бейсбол и строить дома. Он обожал мультики и двойную пиццу с грибами. Он великолепно рисовал. У него были огромные синие глаза и длинные черные вьющиеся волосы. Ей казалось, что ни у кого из детей на свете нет такого заразительного смеха и такой ослепительной улыбки, перед которой невозможно было устоять.
Грейс Грант встретила Александру с улыбкой, но вид у нее был подавленный. Накануне она снова показывала Микки врачу.
— Не знаю, что делать, — сказала Грейс. Голос ее срывался.
— Если нужен трансплантат, значит, надо добиваться, чтобы мальчику достали его. — Мы должны спасти его.
Грейс была настроена более реалистично.
— За операцию надо заплатить немалые деньги. Но это все пустяки по сравнению со стоимостью трансплантата. Они и в список его не внесут до тех пор, пока я не принесу им сто двадцать пять тысяч фунтов.
Александра подумала о своих сбережениях. Ее пятнадцать тысяч не спасут Микки. Проблема не решалась, но Александра была не из тех, кто сдается.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она.
Совещание подходило к концу, когда секретарша Майкла Хейворда, Джейн, в нарушение всех правил, вошла в кабинет и склонилась к нему.
— На проводе ваш отец, мистер Гарольд Хейворд, — сказала она.
— Пусть позвонит через полчаса, мы заканчиваем, — ответил Хейворд нетерпеливо и раздраженно.
— Он сказал, что не может ждать, это срочно.
— Хорошо, я сейчас подойду. Идите. Меньше всего ему хотелось разговаривать с отцом. Он всегда сваливался на его голову не вовремя. Майкл вздохнул и, скомкав завершающую часть совещания, отпустил сотрудников. У отца всегда все срочно с тех пор, как он удалился на покой. Около года назад Гарольд Хейворд вышел из правления корпорации, занимающейся разработкой новейших технологий электронного оборудования, и отправился на юг Англии в Ньюхейвен, как он выразился, ловить рыбу. Майкл обрадовался, что теперь отец, наконец посвятит себя своим любимым занятиями чтению, рыбалке, пешим прогулкам по любимым местам своего детства и юности, гольфу и картам с друзьями.
